Оно покрыто синяками и ссадинами, и кажется, живого места на Жене не существует. Один глаз заплыл, второй с полумесяцем синего цвета, уходящего аж к скуле. На губы смотреть физически больно, потому что синхронно с этим на моих рождается саднящее чувство.

Я понимаю, кто это сделал, понимаю, что в этом сейчас нет никакого смысла: легче не станет… но пальцы так и тянутся к его лицу, проводят по не обезображенным участкам. Подушечки цепляются за колючки когда-то любимой щетины.

Взглядом Женя ведет каждое мое действие, встречает с кривой усмешкой, создающей еще более зловещую картину. Опускает взгляд на мои руки и тут же поднимает. В нем огня — испепелить остатки нервных клеток за секунды.

Так много всего в этих глазах, что я шаге от того, чтобы поверить этим глазам.

Мужчина делает рывок в мою сторону и горячими губами оставляет клеймо на виске.

—Ты имеешь право злиться, все права имеешь. Я хочу тебе все рассказать и расскажу, как только улажу один вопрос. Скорее всего, я на некоторое время уеду, снова, это может пару дней займет, а затем вернусь. И тогда все будет зависеть от моих коммуникативных способностей. Как видишь, они у меня в порядке, раз я пережил разговор с Белым. Я уехал, чтобы защитить тебя, малыш, так нужно было. Другого выхода не было.

Дышу так быстро, но маленькими глоточками. Снова уедешь? И это все, что ты хотел мне рассказать? Только лишь это? Так надо было, да? Просто надо было? От кого защищать? А если бы мы женаты были, а я беременна? И ты просто так исчезаешь без весточки на полгода?

Надежда, что так несмело просовывала нос через чертоги сомнений, тут же падает назад. На дно, где ей и самое место.

—Этого слишком мало, чтобы я могла поверить тебе после всего, что случилось, — внутренности ухают вниз, и я делаю шаг назад, обрывая себя от приборов жизнеобеспечения.

—Что тебе было бы достаточно сейчас, Света? — он перехватывает мое лицо руками, на косточках которых виднеются кровавые корочки. Фантомно боль резонирует на моих руках.

Отрицательно машу головой, зажмуриваясь с такой силой, что цветные точки перед глазами пляшут.

—Мне нужна правда. Я слишком много прошла, чтобы вот так верить снова во что-то несуществующее. Либо ты воспринимаешь меня как партнера и говоришь, как есть, либо ты навсегда исчезаешь из моей жизни, потому что я не готова снова переживать предательство, — на последних словах меня начинает эмоционально накрывать. Уже дрожу, чувствуя слабость в ногах.

—Я тебя все равно заберу, украду, верну, — шепчет, с силой прижимаясь к моим губам. От неожиданности открываю рот, чтобы…кого я обманываю? Вот кого я пытаюсь надурить? Саму себя?

Я со стоном отвечаю так, как будто от этого поцелуя зависит моя жизнь. Кровь, слезы, солоноватый привкус кожи ансамблем разливается на языке.

От счастья, что так умело находит путь к запертым частям сердца готова кричать. От разливающегося наслаждения смеяться. Женя проезжается щетиной по моей щеке, отрывается от губ и прикусывает подбородок, спускаясь вниз по шее.

Меня ломает морально, но эти руки все еще приносят наслаждение, в котором я готова утонуть.

Разливаюсь в его руках патокой, распахивая глаза. В отражении огромного зеркала замечаю нас… и это действует оглушающе и отрезвляюще.

Ты вот так позволишь? Ты, значит, так себя ценишь?

—Нет, — кричу и упираюсь руками в широкие плечи, выхватывая хриплый полустон, отчего меня отбрасывает назад. Боже. Там и на теле нет живого места?

Женя отпускает меня, нахмурившись, но тут же расправляет плечи, словно на самом деле все в порядке у него.