Но здесь только два варианта…Взгляд мечется по строчкам, но прочитать не могу.

Трепет поглощает окоченевшее тело. Я не должна это все чувствовать, но ничего не могу с собой поделать.

«Удели мне время».

Слишком хорошо понимаю, кто это пишет. Сердце начинает стучать чаще, и мне приходится приложить руку к груди, чтобы оно не выпрыгнуло, переломав мне ребра.

Я не отвечаю на сообщение, даже больше — выключаю телефон в целях сохранения своей нервной системы.

Но это совсем не значит, что моя душа наизнанку не выворачивается, потому что больше всего на свете я хочу ответить. Мне приходится мысленно ломать себе пальцы, чтобы не тянуться к смарту.

Спать не выходит, идеи упорно обрушиваются на воспаленный мозг.

«Верь мне, Света» набатом стучит в голове, следом и слова брата тут же подкидывают дровишек к растущим подозрениям. В итоге я полночи кручусь в кровати, а затем и вовсе сажусь, укутавшись в одеяло, и смотрю в одну точку.

Ко мне никто не заходит, меня никто не беспокоит.

Я боюсь своей реакции, и очень опасаюсь того, что в итоге способна разорвать всякие отношения с родными, пусть это и неправильно. Но злость сжигает меня без остатка, я так сильно бешусь, что не способна это больше контролировать.

Около шести утра спускаюсь вниз в тишине еще сонного дома. Меня эмоционально неплохо так бросает из стороны в сторону. Сбежать отсюда невозможно.

Первое: я теперь не бываю одна никогда.

Второе: даже если попытаюсь, меня догонят и вернут на место к конвоирам, от которых тошнит.

Причины слишком объективны, чтобы подвергать их сомнениями, и я бы сама не помыслила сбежать, но сегодня такие мысли рождаются.

В итоге я жду, пока во дворе нашего пентхауса начнется оживление, и первым делом буквально силком заставляю своих охранников отвезти меня по личному вопросу к своим родным.

Дома дедушки, Исаевых, Агеевых — единственные пристанище, куда не нужно получать письменного разрешения, ведь я всегда буду на виду.

В случае с Яной я еще почти постоянно с группой захвата «Альфа». Феноменальное везение у моего отца.

Телефон включаю с такой осторожностью, словно оттуда может змея выползти.

Боюсь и желаю одновременно получить новое сообщение, но их нет. Он просто поставил меня перед фактом, лаконично и четко, не преследуя цель вести беседы по телефону. Холодный пот выступает на коже. Я провожу пальцем по пульсирующей жилке на шее, считывая бешеный пульс.

Конечно, это было бы странно: спустя полгода от исчезновения просто начать переписку в мессенджере. Нет. Это было бы ниже его достоинства. Прикрываю глаза и с силой прикусываю губу.

Как я могу все еще обсуждать достоинство, если он не по-мужски поступил?

—Светлана Рустамовна, нам нужно получить одобрение вашего отца, — звучит внезапно, когда я уже подхожу к автомобилю.

Вспыхиваю моментально. Что значит одобрение? Мое лицо превращается белую маску.

—Что? Какое одобрение? Я к родственнице еду! Никогда я не согласовывала такие вещи с отцом. Это что вообще такое? — чуть ли не рычу в ответ, повышая голос. Это новое веяние в отношениях с моими охранниками. Я никогда себе такого не похвалила. Никогда. Ни с кем.

Но и меня не всегда размазывали по асфальту укладчиком.

—Верно, но вчера…

Продолжать беседу о том, что было вчера, выше моих сил.

—Раз верно, то садись за руль и выполняй то, за что платят деньги…пожалуйста, — даже тут грубость умело переплетается с воспитанием, против которого не попрешь.

Не знаю, что в этот момент на самом деле происходит в голове Димы, но спустя пару секунд он садится за руль. Денис занимает место рядом со мной на задних сидениях.