– Тогда скажите своим девочкам, что цели вы достигли, – отмахиваюсь и разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Точно? – летит дружное в спину.

Ого, как оказывается друзья-то переживали.

– Точно-точно. Вот, видите, уже пошел… «головную боль» искать.

С тем и ухожу в сторону танцпола…

Не то чтобы прям сразу искать приключения, не… Так, развеяться, подумать, поглядеть…

10. Глава 10

МИХАИЛ

Тормознув у бара, прошу подать воды без газа со льдом. Через минуту забираю высокий стакан, отпиваю и кивком благодарю. Развернувшись к танцполу, осматриваюсь.

– Привет, – слышу мурлыканье слева.

Опершись локтем на стойку, оборачиваюсь. Ловлю устремленный на меня взгляд блондинки с кукольным личиком.

Сидит лапушка на соседнем стуле, улыбается, ресничками хлопает. Палочкой в бокале с мартини жамкает. Невидимые пузырьки гоняет.

– Привет, – отвечаю.

И отворачиваюсь. Делаю глоток холодной воды и пытаюсь понять, что за непонятный микс звучит. А главное, как быстро от подобной долбежки разболится голова.

М-да, сорок лет – это уже не тридцать. И даже не тридцать пять. Некоторые вещи перестают втыкать. Совершенно.

Больше радует не посещение клуба, пусть и сопряженное с деловой встречей, а посиделки в компании проверенных друзей на даче загородом под шашлычок. Да даже дома круче. Завалившись на диван… хотя бы изредка.

– Меня Луи-иза зову-ут.

Не сдается куколка, растягивая гласные.

– Я рад.

Киваю, бродя взглядом по залу и понимая, что ничего-то вокруг не цепляет. Ни вспышки софитов, ни туц-туц-туц басов, прошивающие насквозь и отдающиеся в печенках, ни безвкусно подёргивающиеся в пароксизме тела.

– А тебя-я?

У-у-ууу…

Это не головная боль. Это рыбка-прилипала. Голодная.

– Михаил.

Заставляю себя не быть полным кретином. Все же оборачиваюсь к блондинке повторно и растягиваю губы в улыбке. Не оскале.

– О-очень прия-атно.

Всего парой слов меня облизывают с головы до ног.

Ух!

Девочка не мелочится. Заходит с козырей.

Поощрительно приподнимаю бровь, решая дать ей еще один шанс произвести на меня первое впечатление. А ну как она и есть моя «головная боль»?! Просто я не заметил.

И она старается.

Призывно улыбается. Вытаскивает из бокала шпажку и, нарисовав губами идеальную «О», засовывает ее в рот по самое о-го-го. Всасывает оливки так, что пухлые щечки втягиваются. Играет бровями, мол, я еще и круче могу! И принимается медленно палочку доставать.

– М-м-м... – смакует, вытягивая.

Выкидывает сыгравший свою роль атрибут и, усмехнувшись, не размыкая губ, сглатывает… всё… что во рту было… не жуя.

Еще и облизывается.

Твою мать! Кашалот!

От таких выкрутасов не то что член оживает. Хрен там. Яйца поджимаются.

– Круто, – одариваю комплиментом, стараясь не бледнеть.

Пи..дец, как воображение разгуливается.

– Ми-и-ша, может, угостишь даму за знакомство? – подмигивает.

Поднимает бокал и, пока я один-единственный раз моргаю, опустошает его. Под ноль.

Хренакс и всё!

Был фужер целый, а стал пустой… и теперь медленно и неотвратимо скользит по барной стойке в мою сторону.

Усмехаюсь.

Умница, хваткая. Далеко пойдет.

– Девушке повторите, – кидаю просьбу бармену, щелкнув пальцами, и поднимаюсь на ноги.

Нахрен! Пора валить домой. Спать.

Обойдусь без головной боли.

– Эй, подожди! А, может, к тебе, – блонди цепляет меня за рукав, невинно хлопая ресницами.

Перехватываю ее мимолетный взгляд, прыгающий с моей обуви на часы и запонки, усмехаюсь и качаю головой.

– Не выйдет, детка, – даже не стараюсь напрягаться, чтобы вспомнить зубодробильное имя, – у меня там ремонт.

– А мы можем…

– Мимо, – подмигиваю.

Оставляю свою недопитую воду на стойке и устремляюсь в сторону… танцпола.