Как не прискорбно, верю. И тоже мало что понимаю.

– А давай-ка, Улечка, мы с тобой твоего мужа из поездки дождемся, – решаю придержать коней. – Уверена, вам будет что обсудить.

– А ты?

– И я с вами.

Телефон включаю лишь в начале десятого, уже находясь дома.

Смски, оповещающие, что мне дважды звонили с двух неизвестных номеров и оставили голосовые, которые можно послушать, стираю, не читая. А сами номера смахиваю в черный список.

Идите, господин шейх, мимо. Нам с вами точно не по пути.

Жаль, что мои пожелания остаются неуслышанными…

6. Глава 6

ИРИНА

Остаток недели проносится кувырком.

Из-за летнего периода отпусков у судей заседаний почти нет, но это совершено не влияет на сумасшедший темп работы. Я мотаюсь по городу, развожу документы, встречаюсь с клиентами и привычно пытаюсь разобрать гору писем, актов, постановлений, предписаний и прочей бумажной макулатуры, которой завалена по уши.

Одним словом, не скучаю.

Попутно пытаюсь выловить крохи информации по семейству Гольдманов, чтобы иметь лучшее о них представление. Но сделать это оказывается архисложно.

В нынешний век практически безграничных информационных возможностей уметь настолько тщательно держать личную жизнь в тайне… надо уметь.

От души восхищаюсь профессионализмом работающих на Альберта Яновича людей. Честное слово.

– Знаешь, я все чаще задумываюсь над мыслью, чтобы посоветовать нашим шефам нанять помощников для их помощников. Я запарилась разгребать все это в одну калитку, – привычно ворча, Олька вваливается в мой кабинет с очередной кипой документов. – Держи, дорогая, твоя половина.

– Спасибо, ты очень щедрая, – сдув челку со лба, указываю подбородком на единственный незанятый край стола. – Положи там.

– Да без проблем, – Сорокина сгружает ношу, но уходить не спешит. Приваливается бедром к секретеру и, скрестив руки на груди, выдает. – Ирусь, как на счет немного расслабиться и тряхнуть стариной сегодня вечером?

Прыскаю.

– Сказала старушка, которой, дай бог памяти, пару месяцев назад всего двадцать семь стукнуло.

– Не всего, а целых двадцать семь. Це-лых! – помахивает она указательным пальчиком. – Не поверишь, но мне бабуля уже плешь проела по этому поводу. У нее паника, представляешь? Как же так, у всех соседок по подъезду внучки идеальные, сразу после школы, в восемнадцать, семьи создают и детей рожают, а у нее коза бракованная. Сначала училась как не в себе. Теперь так же очумело работает.

Смеемся.

Куда катится этот мир?! Учиться и работать – меньший подвиг, чем рожать.

Печально, но всё так и есть.

– И что предлагаешь?

– Забуриться в клуб. Пропустить по паре бокальчиков полусухого и устроить грязные танцы. Чтоб всю скопленную за неделю дурь выплеснуть. Можем попутно перемыть кости Сидоровым.

– Хм, даже не знаю, Оль. Полусухое мне, конечно, нравится, – подмигиваю, – косточки размять – тоже не против, а на счет остального… давай оставим братцев-шефов в покое, и так их слишком много в последнее время. Достали, во!

Провожу ребром ладони по горлу.

Как по заказу, дверь в мой кабинет почти сразу распахивается, а на пороге застывает Максим с Антоном за спиной.

– О, вы обе здесь? Отлично. Мы на обед пораньше, после к Нестерову в офис скатаемся. Вернемся к четырем. Никуда не уходите. Приедет важный клиент.

Отказа Сидоровы не ждут. Махнув рукой на прощание, спокойно разворачиваются и неторопливо уходят.

Мы же, оставшись вдвоем, переглядываемся и, не сговариваясь, кривим носы.

– Ох уж эти важные клиенты, бр-р-р! Опять будут капризничать, ждать, что их зацелуют в зад, а после все тридцать три удовольствия по щелчку пальцев выполнят, – ворчит Олька, отлично выражая вслух общую мысль.