– До чего же хорошо. А можно еще что-нибудь? Или то же самое.

– Конечно. Только скажи – я хоть до вечера буду петь.

На следующий день после прибытия в Нью-Йорк он ей позвонил.

– Я так соскучился, – выговорил он. – А ты?

– К сожалению, да, – неохотно призналась она.

– Сильно?

– Да, очень скучаю. Тебе лучше?

– Я в норме. Нервишки еще шалят, но завтра уже приступаю к работе. Когда мы увидимся?

– Когда захочешь.

– Тогда сегодня вечером. И… скажи еще раз.

– Что?

– Что, к сожалению…

– К сожалению, да, – послушно повторила Джулия.

– …скучаешь.

– К сожалению, я по тебе скучаю.

– Как хорошо. В твоих устах это звучит как музыка.

– До свидания, Дик.

– До свидания, Джулия, милая.

Он не отпускал ее, и вместо запланированных двух недель она прожила в Нью-Йорке два месяца. В дневное время работа заменяла ему алкоголь, но вечерами он не мог обходиться без Джулии.

Иногда, когда он звонил ей и говорил, что слишком устал и не сможет встретить ее после театра, чтобы куда-нибудь пойти, она ревновала его к работе. Без выпивки ночная жизнь – порочная и навсегда оставленная в прошлом – перестала для него существовать. А Джулию, которая никогда не пила, эта жизнь бодрила: музыка, нарядные платья, они вдвоем – прекрасная пара – кружатся в танце. На первых порах они время от времени встречались с Филом Хоффманом, но Джулия сочла, что у него болезненная реакция, и вскоре эти встречи прекратились.

Произошло еще два-три неприятных инцидента. К Джулии заявилась бывшая одноклассница, Эстер Кери, и спросила, знает ли она о репутации Дика Рэгленда. Не теряя самообладания, она пригласила Эстер познакомиться с Диком и от души порадовалась, когда подруга с легкостью изменила свое мнение. Случались и другие досадные мелочи, но, к счастью, безобразное поведение Дика не вышло за рамки Парижа и с расстояния уже казалось неправдоподобным. Теперь их связывало сильное чувство, и тот злополучный день постепенно стирался из памяти Джулии, но ей хотелось полной уверенности.

– Через полгода, если так и дальше пойдет, мы объявим о помолвке. А еще через полгода обвенчаемся.

– Так долго, – стонал он.

– Да ведь прежде у тебя были совсем другие пять лет, – отвечала Джулия. – Умом и сердцем я в тебя верю, но внутренний голос мне говорит: подожди. Не забывай, я принимаю решение и за своих детей.

Ох уж эти пять лет – что было, то прошло.

В августе Джулия на два месяца уехала в Калифорнию навестить родных. Ей хотелось проверить, как Дик обойдется без нее. Они переписывались каждый день; его письма были то веселыми, то подавленными, то нетерпеливыми, то полными надежд. Работа у него ладилась. Медленно, но верно он возвращался к нормальной жизни, дядя в него уверовал, но разлука душила его тоской. Когда Джулия стала замечать у него нотки отчаяния, она сократила свой визит на неделю и пересекла страну с запада на восток.

– Слава богу, ты здесь! – воскликнул он, когда они под руку выходили из здания Центрального вокзала. – Я извелся. Несколько раз чуть не пустился в запой, меня останавливала только мысль о тебе, а ты была так далеко.

– Дорогой мой… дорогой, ты такой измученный, бледный. Эта работа тебя выматывает.

– Нет, просто жить одному до того тоскливо. Ложусь спать – а мысли не отпускают. Давай скорее поженимся, ты согласна?

– Не знаю, посмотрим. Сейчас твоя Джулия с тобой, а все остальное неважно.

Через неделю его депрессия отступила. Когда он грустил, Джулия утешала его, как ребенка, прижимая к груди его прекрасную голову; конечно, она бы предпочла всегда видеть его уверенным в себе, знать, что он в любой момент сможет ее приободрить и рассмешить, окружить заботой и любовью. Вместе с подругой она сняла квартиру, а потом стала ходить в Колумбийский университет на курсы биологии и домоводства. Поздней осенью Дик начал водить ее на футбольные матчи и новые спектакли, на прогулки в Центральный парк, где уже выпал первый снег, а несколько раз в неделю они проводили вечера у камина в ее гостиной. Но время шло, и у обоих нарастало нетерпение. Незадолго до Рождества у нее на пороге возник нежданный гость – Фил Хоффман. Впервые за много месяцев они встретились. Нью-Йорк, сплетенный из множества непересекающихся лестниц, не способствует встречам даже близких друзей, а в случае натянутых отношений делает все, чтобы и вовсе развести людей в разные стороны.