Легко показать, что сновидения часто имеют явный характер исполнения желания, а потому приходится удивляться, почему язык сновидений давно уже не был понят. Вот, например, сновидение, которое я могу вызывать у себя, словно в эксперименте, когда угодно. Если вечером я ем анчоусы, оливки или иные какие-нибудь соленые блюда, то ночью у меня появляется жажда, и я просыпаюсь. Но пробуждению предшествует сон, каждый раз имеющий одинаковое содержание, а именно, что я пью. Я пью воду большими глотками; это доставляет мне такое большое удовольствие, какое может доставить прохладный напиток каждому, кто изнемогает от жажды. Затем я просыпаюсь и чувствую, что действительно хочу пить. Поводом для такого простого сновидения является жажда, которую я испытываю при пробуждении. Из этого ощущения проистекает желание пить, и это желание я вижу исполненным в сновидении. При этом оно выполняет функцию, о которой я быстро догадываюсь. У меня крепкий сон, и мне не свойственно просыпаться из-за потребностей. Когда мне удается утолить свою жажду с помощью сновидения о том, что я пью воду, то мне уже не нужно просыпаться, чтобы удовлетворить эту потребность. Следовательно, это сновидение о комфорте. Сновидение возникает вместо действия, которое обычно совершается в жизни. К сожалению, потребность в воде, утоляющей жажду, не так просто удовлетворить с помощью сновидения, как мою жажду мести по отношению к другу Отто и доктору М., но намерение одинаково. Не так давно это сновидение было несколько модифицировано. Еще перед сном я почувствовал жажду и выпил стакан воды, стоявший на столике рядом с моей кроватью. Ночью, через несколько часов у меня снова возник приступ жажды, повлекший за собой неудобства. Чтобы попить воды, мне нужно было бы встать и взять стакан, стоявший на ночном столике моей жены. В соответствии с этим мне приснилось, будто жена дает мне попить из сосуда; этим сосудом явилась этрусская урна, которую я привез из Италии, а затем подарил одному из знакомых. Вода в ней по вкусу оказалась настолько соленой (видимо, от пепла), что я вынужден был проснуться. Можно заметить, насколько удобно сновидение умеет все обставлять; поскольку единственным его намерением является исполнение желания, оно может быть совершенно эгоистичным. Любовь к комфорту действительно несовместима с внимательным отношением к другим. Привнесение урны, вероятно, тоже является исполнением желания; мне жалко, что у меня нет больше этого сосуда, как, впрочем, и того, что стакан с водой у постели моей жены мне недоступен. Урна соответствует также ставшему теперь более сильным ощущению соленого вкуса, который, как мне известно, и заставил меня проснуться[94].

Такие сны о комфорте мне часто снились в юношеские годы. С тех пор я привык работать до глубокой ночи, и для меня было проблемой просыпаться вовремя. Мне часто снилось, что я уже встал с постели и стою перед умывальником. Через какое-то время я начинал понимать, что все еще не проснулся, но тем не менее продолжал спать. О таком же сновидении, связанном с инертностью, мне известно от одного моего молодого коллеги, который, похоже, разделяет мою склонность поспать. Хозяйке, у которой он жил недалеко от больницы, строго вменялось в обязанности вовремя будить его каждое утро, но ей стоило большого труда выполнить это поручение. Однажды утром его сон был особенно сладок. Женщина подошла к дверям его комнаты и позвала: «Господин Пепи, вставайте, вам пора в больницу». Вслед за этим ему приснилась комната в больнице, кровать, на которой он лежал, и табличка у изголовья, где можно было прочесть: Пепи Г., канд. мед., 22 года. Во сне он сказал себе: «Если я уже в больнице, то, значит, мне не нужно туда идти», перевернулся на другой бок и продолжил свой сон. При этом он открыто признал мотив своего сновидения.