Амир выбрал прекрасное время для того, чтобы напомнить о себе. Весной 1921 года в Каире проходила британская конференция, посвященная проблемам управления мандатными территориями на Ближнем Востоке. Черчилль хотел раз и навсегда устранить неопределенности в статусе Палестины, Месопотамии и Трансиордании. Политики прислушивались к мнению экспертов. Самый авторитетный из них – Томас Эдвард Лоуренс – знал Абдаллу и дружил с Фейсалом. В конечном счете Лоуренс убедил Черчилля сделать Хашимитов правителями Ирака и Трансиордании.

По итогам Каирской конференции Фейсалу обещали трон в Багдаде. Абдалла был страшно разочарован. В отличие от брата, он получил «утешительный приз» – маленький пустынный эмират со странными границами. Впрочем, на амира все же возложили ответственность за конкретную территорию. Однако после марта 1921 года отношения между англичанами и Абдаллой испортились.

Британские чиновники и Хашимит по-разному воспринимали Трансиорданию. Англичане видели в ней будущую конституционную монархию, а амир – отправную точку для расширения своих владений. Фейсал правил огромной Месопотамией, и его старший брат намеревался создать для себя не менее достойное королевство – огнем и мечом, если потребуется. Абдалла не мог отказаться от этой идеи вплоть до 1924 года.

Вскоре позиция Великобритании изменилась. Теперь она настаивала лишь на том, чтобы в Трансиордании было спокойно. Абдалле не следовало вмешиваться в дела Палестины (которую англичане считали своей главной мандатной территорией) и Сирии (которую контролировали французы). Если бы это простое требование соблюдалось, то Лондон доверил бы Хашимиту руководство Трансиорданией. В итоге страна превратилась бы в сферу персональной ответственности Абдаллы, а он сам – в суверенного монарха. Все это рассказал Абдалле Черчилль – они встретились в Иерусалиме после Каирской конференции.

Министр подчеркнул, что амиру дается шестимесячный испытательный срок, по истечении которого он будет утвержден в качестве правителя Трансиордании.

Абдалла согласился. Но для него подрыв порядка в Палестине и Сирии являлся обязательным условием реализации амбиций – личных и династических. Трансиордания же не вызывала у амира никаких эмоций, кроме презрения. Хашимит не учел, что за эту страну отвечают английские чиновники, которые не станут терпеть его выходки – хотя бы потому, что дорожат своей работой.

Противоречие между планами англичан и замыслами Абдаллы обнаружилось уже к июню 1921 года. Как отмечает историк Уриэль Данн, «министерство по делам колоний единодушно пришло к выводу, что от Абдаллы надо избавиться – если возможно, то с должным уважением к нему, если нет – то без». Британский резидент[42] Альберт Абрамсон обрушил на амира поток яростных обвинений. По утверждению Абрамсона, Хашимит всячески уклонялся от политического и финансового контроля со стороны английской администрации, помогал арабским националистам, а также был ленив, жесток и расточителен.

Абрамсон не питал к Абдалле теплых чувств, но обвинения были справедливыми. Например, весной 1921 года по инициативе амира первым премьер-министром Трансиордании стал ливанец Рашид Талиа – знаменитый участник арабского национально-освободительного движения. Таких, как Талиа, называли истиклялистами (от араб. استقلال – независимость). Демонстративная любовь Хашимита к ливанским и сирийским истиклялистам вполне объяснима – Абдалла грезил о Леванте. Амир надеялся, что однажды сирийцы и ливанцы усадят его на престол в Дамаске – и тогда он возглавит Великую Сирию.