Да, у Фрэнки был секрет, которым он не спешил делиться даже с Риком. Как сделать так, чтобы клиенты не только уходили из клуба счастливыми и довольными, но и возвращались вновь, приводили с собой друзей и знакомых? Да проще простого. Кокаин, «экстази», «колеса», метамфетамин, «травка»… Фрэнки мог достать что угодно, благо у него были и связи, и надежные каналы доставки. Богатым и знаменитым нравилось иметь в полном своем распоряжении «ходячую аптеку» в его лице, а Фрэнки нравились деньги, которые ему платили за каждую таблетку, за каждый крошечный пакетик с «дурью». Этот бизнес приносил неплохой доход, и Фрэнки не сомневался, что со временем станет зарабатывать еще больше.

Жаль, Рик так и не сделал его своим полноправным партнером. Быть может, тогда Фрэнки с ним и поделился бы…

Проведя несколько часов с отцом, который отдыхал перед завтрашним празднованием собственного дня рождения, Арман вернулся в свой дворец – к семье, которую он так и не видел с тех пор, как прилетел в Акрамшахр.

Во дворце его встречала Сурайя. Они были женаты уже одиннадцать лет, и за это время она из пятнадцатилетней девчонки превратилась в очень красивую женщину – высокую, стройную, с длинными прямыми волосами и большими грустными глазами. Ее фигура, впрочем, была закутана в традиционное покрывало, и Арман невольно спросил себя, как выглядела бы его жена в платье или костюме европейского покроя. Он, однако, раздумывал об этом совсем недолго – по большому счету, ему было наплевать на Сурайю, хотя она и родила ему четверых детей.

До детей, кстати, ему тоже не было никакого дела.

В его присутствии Сурайя редко разговаривала – только отвечала на вопросы, адресованные непосредственно ей.

– Где Тарик? – спросил Арман, имея в виду своего единственного сына.

– Если господин желает, я его позову, – ответила Сурайя, низко наклонив голову.

Арман давно заметил, что жена никогда не смотрит ему в глаза, избегая любых контактов, в том числе физических. Спать с ней он перестал несколько лет назад – еще одна дочь была ему не нужна, к тому же у него сложилось впечатление, что стоит ему только прикоснуться к жене – и готово дело! Беременность, роды, еще один никому не нужный младенец… Кроме того, секс с Сурайей не приносил ему никакого удовольствия – те немногочисленные разы, когда они были близки, она лежала под ним бесчувственная и неподвижная, словно деревянная колода.

Ну и наплевать. В мире хватало женщин, готовых исполнить любую его прихоть, любое желание, каким бы извращенным оно ни было. Только вчера, в номере лондонской гостиницы, он заставил двух проституток, одетых только в туфли и собачьи ошейники, ползать по полу на четвереньках и подавать ему различные блюда. Потом Арман сидел, удобно откинувшись в кресле, и нюхал кокаин, а шлюхи удовлетворяли друг друга на ковре до тех пор, пока ему это не надоело и он не выгнал обеих вон.

Сурайя тем временем вышла из комнаты и вскоре вернулась с высоким, худым подростком одиннадцати лет от роду. Он был одет в белую майку с эмблемой «Америкэн лейкерс», джинсы и кроссовки.

– Почему Тарик одет в западные тряпки? – злобно бросил жене Арман. – Это неуважение ко мне, к обычаям нашей страны. Пусть немедленно переоденется.

– Хорошо, господин, – пробормотала Сурайя, выталкивая сына за дверь.

– Когда я приезжаю в Акрамшахр, – отчеканил Арман резким, приказным тоном, – я ожидаю уважения и повиновения. Понятно?

Сурайя молча кивнула, по-прежнему избегая его взгляда, и Арман презрительно скривился. Он уже решил, что, когда старый эмир умрет, он превратит свою часть наследства в деньги и покинет Акрамшахр, чтобы никогда больше не возвращаться. И плевать, что он здесь родился. Его дом был далеко, в Америке, – именно там Арман чувствовал себя на своем месте. Сурайя и дети, разумеется, останутся здесь. В той, другой его жизни для них просто не было места.