– Быстрее, а то он мне весь дом разнесёт!

– Я стараюсь, стараюсь!

– Он сейчас вырвется!

– Нашёл!

Саша застыл на месте. Боль быстро отступила, убегая из кончиков пальцев по конечностям, через всё тело, собравшись в одной единственной точке головы, а затем исчезнув.

Только сейчас Саша осознал, как тяжело дышит. Пот покрыл кожу, отчего неприятно холодил ветер, дующий сквозь приоткрытое окно.

– Фух, наконец-то! – человек позади рухнул на кровать, разжав тиски.

– Интересно, интересно… очень необычный случай… – задумчиво, даже с любопытством поделился мужчина средних лет, худой, в круглых очках, с небольшими бакенбардами и лысеющей русой шевелюрой.

– Конструкции однозначно строил кто-то из наших – основа мне хорошо известна. Но это что-то новое… – мужчина сощурился, выдержал небольшую паузу, раздумывая. – И, самое интересное, в его голове две противоположные защиты.

– Это как?

Саша с трудом повернул голову, чтобы разглядеть второго незнакомца: ровесник первого, но значительно шире в плечах и груди, полнее. Под большим широким носом свисали пышные усы, способные дотянуться до лохматых бакенбард.

– Вот так. И, кажется, юноша пришёл в себя. Молодой человек, вы меня слышите-с?

– Д… да… – хрипло ответил Саша. – Где я? Кто вы?

«Аня!»

– Где Аня?! – он резко закричал, порываясь выпрыгнуть с кровати, но путы мигом остановили его.

– Вот шельма! – успел выругаться усач перед тем, как сомкнуть руки вокруг парня.

– Спокойнее, юноша! – скомандовал очкастый. – Всё хорошо. Девушка, – Аня я так понимаю, – в соседней комнате. Спит.

Хватка недоверчиво ослабла. Саша подал знак, мол, всё в порядке, и только после этого смог вдохнуть полной грудью.

Он осмотрелся. Странное убранство комнаты будто расставили для съёмок исторического фильма: угловатая раритетная мебель, строгие изысканные шкафы, письменный стол, похожий на тот, что Саша видел когда-то в доме-музее Пушкина. Даже имелись открытая чернильница с перьевой ручкой, однако вразрез с музейными имеющие явные следы использования, чему доказательством служили исписанные листы.

За окном был поздний вечер, и комнату освещала люстра с несколькими тусклыми лампами. Что-то в ней казалось непривычным.

– Чудно, правда? – заметил усач Сашин интерес к люстре. – Это господин Лодыгин смастерил. Каково, а! Чую я, магия лет через сто и не нужна будет. Лодыгин – простой человек, а обошёлся без неё.

– Смею заметить, что мы её немного усовершенствовали, – добавил очкастый. – Нанесли заклинания на лампы, чтобы не пришлось прокладывать провода и ставить электрическую машину.

«Точно, – понеслось в голове, – даже выключателей нет».

Но, опомнившись, осторожно спросил:

– Вы кто?

– Мы же не представились, Петруха! – воскликнул усач, вскакивая с кровати.

Он встал ровно, с гордой осанкой, и, слегка кивнув, продолжил:

– Владимир Ильич Штоцкий. К вашим услугам-с!

– Пётр Павлович Лисневский, – присоединился второй, однако не соизволив принять торжественную позу. – А вы, молодой человек, чьих будете?

Саша не ответил. Он тупо уставился на своих спасителей с открытым ртом, пытаясь осознать, что его подозрения оказались правдой.

– Ты точно ничего ему не повредил, Петруха? – поинтересовался Штоцкий, слегка наклонившись к товарищу.

– Да точно… наверное. Юноша, вы нас слышите? – Пётр пощёлкал пальцами рядом с лицом Саши.

– Д-да, слышу. Просто… даже не знаю, что сказать…

– Имя, – улыбнулся Штоцкий. – Скажите имя, и это будет неплохим началом.

– Ах, да… кхм, – слова до того застряли в горле, что пришлось откашляться. – Саша. Меня зовут Саша.