Артур посмотрел на друга. Тот с каждым разом выглядел всё более и более опустошённым, заметно похудел. Настолько, что роба теперь висела мешком, хотя в начале плотно обещала крепкое тело. Ещё он осунулся, взгляд потух, будто из него высосали жизнь, хотя это было недалеко от правды.

– Всё, закругляемся! Сто-ять! – раздражающий, скрежещущий голос резал слух, но пробирался сквозь любой шум.

Круг заключённых мгновенно замер на месте. Такие слаженность и скорость исполнения приказа были результатом многократных «уроков», проводимых надсмотрщиками по переработанному методу Павлова, в котором за неисполнение или даже за заминку следовало наказание, а наградой было лишь его отсутствие. Артур до сих пор не мог поверить, что Ратмир со своими головорезами терпят всё это совершенно не выражая эмоций. Зная нрав бывших варягов, Артур ожидал от них постоянных бунтов, хаоса, препирательств и драк.

Но они терпели. Будто от свирепых воинов остались лишь покорёженные оболочки.

Заключённые по одному начали проходить внутрь. Вспотевшие, разогретые, теперь они снова остывали, вынужденные стоять неподвижно, пока счастливчиков, которые оказались ко входу ближе всех, проверяли и осматривали.

Когда наступила его очередь, Артур уже дрожал от зябкого холода, леденящего мокрую поясницу. Только услышав заветное «следующий», он прошмыгнул в дверь, прошёл досмотр и направился к своей камере, путь к которой мог бы пройти даже с завязанными глазами. Но сопровождающий вдруг свернул на первой же развилке, отчего-то сменив маршрут.

– Эй, что-то случилось? Моя камера в другой стороне.

– Заткнись и шагай, – сопровождающий не был настроен на разговоры. Благо хоть дубинкой не оприходовал.

Все сотрудники тюрьмы носили маски-балаклавы и чёрные очки. Возможно, их настоящие голоса тоже скрывали в целях безопасности. Почти все они воспринимались одинаковыми болванчиками, совершенно не отличавшимися друг от друга и едва способными на самостоятельные решения. Артур как-то подумал, что никогда не хотел бы такую работу. В тюрьме все были окружены серыми давящими стенами, не только заключённые. Как можно наслаждаться жизнью внерабочее время, когда знаешь, что скоро окажешься в этом холодном бездушном Аду?

Но не всех служилых спасала одинаковая форма. Некоторых получалось определять из общей массы. Некоторым Артур даже присвоил клички. Про себя, конечно. Например, этого охранника он прозвал Колобком из-за выпирающего, практически идеально круглого брюха.

Колобок вёл по незнакомому маршруту, что одновременно пугало и интриговало. До сегодняшнего дня его водили только двумя дорогами: на прогулку и на допрос. А поворот в комнату допроса они пропустили несколько минут назад.

Конечным пунктом оказалась без табличек или каких-нибудь других пометок. Она даже была окрашена в такой же серый цвет, что и стены, из-за чего не сразу удалось её заметить.

Следуя толчку, Артур прижался лбом к стенке завёл руки за голову, замер в ожидании, пока изнутри не донеслось глухое «Войдите».

Колобок грубо втолкнул его внутрь проём и захлопнул дверь, оставшись снаружи. Артур поначалу страшно испугался – если охранник не считает нужным следить за ним, то человеку, находившемуся в помещении, совершенно не требовалась защита. В голове судорожно перебирались варианты, кто это мог бы быть, но ни один из них не оказался правдой.

Это был директор Московской Академии Магии – Николай Фёдорович Добронравов. Он выглядел точно так же, как и в тот самый день, когда встречал первокурсников в телепортационном зале. Пузатенький пожилой профессор, с густой проседью на расчёсанной шевелюре и пышной бородой на пол-лица. Ему бы монокль или очки, и образ был бы совершенным.