- В моей порядочности можешь не сомневаться. Я не прикасаюсь ни к одной женщине, кроме своей жены – Валлахат свидетель. И все мои люди это знают. А раз так, о тебе никто из них не подумает плохо. Что подумают те двое, это не столь важно. Пусть даже они подумают, что ты спишь со мной, тогда будет у них меньше охоты что-то замышлять в отношении тебя.

- Я могу постоять за себя, - сказала Эриса и, потеребив поясок, заметила: - У меня есть нож и, поверьте, я им очень хорошо владею. К тому же я громко кричу, - она улыбнулась.

- Аленсия, это не шутки. И я еще не все сказал, - он притянул бурдюк с водой и отпил несколько бережливых глотков - ни одна капля не осталась на губах. – Вот что надо обдумать: смерть Кураба – дело странное. Мои люди думают, что риха-хаттан пришел не просто так, а с силой противной Валлахату. Но я не уверен. Мы слишком часто ссылаемся на неведомые силы, не замечая во многом собственного людского участия, - теперь старый караванщик говорил медленно, отвешивая каждое слово и глядя на мерцавший язычок пламени. – На теле Кураба сбоку я заметил прокол, будто след от очень тонкого стилета. Слуги демонов или люди оставили этот незаметный след, который почти не пустил крови. С другой стороны, подкрасться к Курабу во время риха-хаттана из людей вряд ли кто мог. Разве что, очень опытный и ловкий человек.

- Вы думаете, что кто-то из тех двоих мог специально ткнуть Кураба стилетом, и буря доделала остальное со смертельно раненным телом? – спросила стануэсса. Аютанец молчал, глядя на огонь, и она продолжила: - Теперь ваш надежный охранник остался один и он не так быстр, как те два молодых и видом сильных воина. Вы об этом думаете?

- Я не хочу никого обвинять раньше времени – это противно Валлахату, - произнес хозяин каравана, однако проницательность северянки тронули его. Она вполне могла быть права. Ведь сколько караванов сгинуло лишь потому, что брали в сопровождение непроверенных наемников. Было много случаев, когда лихие люди втирались в доверие, сопровождая неважные грузы, а потом, как их нанимали в богатый караван, то они исчезали вместе с этим караваном. И видели этих бесчестных наемников позже среди налетчиков, а грузы тех караванов на черных рынка. - Мы с Кемризом будем дежурить по очереди, сидя здесь в шатре, - продолжил он. - Пусть они думают, что мы спим. И тебе лучше остаться здесь. Но не думаю, что если они нечто замышляют против каравана, то пойдут на разбой здесь. Двоим им не по силам справиться со всеми нашими верблюдами, которые мало слушаются чужаков. Им более выгодно сопровождать нас до Хаш-Туума. Оттуда близко до Эстерата и до Даджрах, кроме того, за Даджрах в нубейских развалинах нет-нет обитают налетчики. Да простит мне Валлахат грешные мысли!

- Я тоже могу дежурить с вами, - сказала стануэсса. – Каждому выпадет больше времени на сон.

- Нет, - аютанец это сразу отверг. – Ты – женщина. Оставь мужской долг мужчинам. Может, привлеку еще старшего погонщика. Но все его люди и он сам безоружны и мало что стоят против опытных наемников. Особенно меня беспокоит науриец. Видно по всему, он очень силен.

После полуночи арленсийку разбудил господин Харфиз. Он лишь прикоснулся к руке – арленсийка проснулась вмиг, вопросительно глядя на него и держа напряженные пальцы на костяной рукояти ножа.

- Все хорошо, - с тусклой улыбкой сказал аютанец. – Ты часто говорила какое-то слово и вертелась. Но я не поэтому. Пора убирать шатер – собираемся в путь.

- Какое слово? – Эриса тоже улыбнулась ему. И тоже слабо, едва краешками губ.