В тот день к нам впервые пришёл участковый. Конечно, то был ненастоящий участковый, что стало ясно практически сразу. В посёлке полиции сроду не было, кроме облав на мигрантов лет сто назад, когда все строились, а внешний вид пришедшего – собранный военный в штатском – красноречиво показывал, что человек он серьёзный, не для разборов соседских склок.

Творилин сначала изумился – участковый спрашивает хозяев? Вот так, ни с чего, беспокоит приличных людей? Понимает ли он, к кому пожаловал? Разговорившись, Творилин изменил отношение, догадавшись, что за ведомство в игре, и превратился в саму любезность.

Проверяли тогда всех, кто не смог указать источник заражения зомби, во всяком случае, в нашем районе – точно. Помнится, мы все тогда удивлялись, какая разница, кто кого укусил? Какая разница, когда это случилось? Но военные проявляли поразительную настойчивость в подобных вопросах. Потом уже мы поняли, что они искали нулевого пациента. Помогло бы это? Кто знает. Возможно.

Поскольку нужны были свидетели происшествия, позвали и меня, не нужно было больше околачиваться за дверью в гостиную. Военный попросил убрать всех зомби из комнаты и начал с расспросов про самый первый случай, с Борисиком, впрочем, мельком уточнив и детали заражения садовника.

Выяснив, что у нас из домочадцев никто больше не пострадал, переключился на соседей – что мы видели, о чём слышали. Конечно, не стала рассказывать, как соседские детишки в компании с сыном хозяев покусали сегодня целую кучу своих ровесников прямо перед глазами их ненаблюдательных нянь. Зато упоминание соседей, у которых все превратились в зомби, явно показалось военному чрезвычайно любопытным. Пускай разберутся с ними, а то прямо мороз по коже от такого соседства.

Оставив карточку с фамилией Герасимов и номером мобильного телефона – без звания, без конторы, просил звонить в любое время, если случится что-то новое.

Поскольку дети, как партизаны, не стали ничего рассказывать родителям, начавшийся процесс превращения заметили не сразу, а только на следующий день. Появившиеся на ладонях тёмные вытянутые кляксы, характерные признаки начальных зомби, нельзя было ни с чем перепутать, поднялась паника – а что толку? Всё уже случилось. Посёлок загудел, требуя расправы, а виноватых-то нет. Никаких диких зомби или нарушений со стороны зарегистрированных. Полная тишь да гладь, но детей же кто-то покусал?

И сколько Герасимов не ходил потом по домам, в попытке выяснить, откуда такой неожиданный всплеск активности, и разговаривал со всем возможными свидетелями – никто не смог пролить свет. По слухам, на прохлопавших заражение нянь оказывали давление и родители, но что можно добиться от того, кто правда всё проспал? Повезло, что меня пока ни в чём не заподозрили, не уверена, что смогла бы достаточно убедительно прикрывать своего подопечного, начни они копать как следует.

Дети-зомби, как ни в чём не бывало, свободно выходили теперь гулять и даже пытались заходить к соседям, узнать, не выйдут ли те на прогулку. Перепуганные родители незаражённых детей больше не верили в зомби-защиту и во всё остальное, заперев своих отпрысков крепко-накрепко по домам, за высокими заборами. Свежеукушенных тоже пока не выпускали, ни одного из них – вопреки всякой логике, как обычно, но, видимо, родителям просто нужно было время, чтобы смириться.

Вот так и вышло, что по посёлку теперь разгуливала лишь весёлая компания малолеток и смешанная группа присматривающих за ними взрослых, чётко поделенная на две команды: уже зомби и пока ещё нет.