– А как оплачивать счета, позволь узнать? Ты училась, а для меня работы не было! Театра здесь нет! Сцены нет! Мои профессиональные навыки здесь никому не нужны. Куда мне было идти? Полы в местной школе драить за копейки? Я оперная певица и никогда не опущусь так низко!

– Началось!

– Я нашла себе другое занятие и, хочу отметить, превосходно справляюсь с ним на протяжении… многих лет. Я, между прочим, стала иконой стиля!

– Вот так заслуги! – фыркает Полина.

– Не найдется ни одного человека, которому бы не было обо мне известно! Туристы смотрят на меня, как на знаменитость, я раздаю автографы!

– И ты получаешь за это деньги?

– Не деньги. Но значительные бонусы к моему имиджу, который безуспешно пытаются повторить члены «Общества изящных искусств»! Кстати, создателем и главой которого являюсь я, – не без гордости сообщает Клаудия, доводя дочь до белого каления. – Изящные искусства – это метафора. Искусства здесь подразумевают женщин, – объясняет она мне. – Ты искусство, она искусство, каждая – искусство. А я – неповторимое искусство!

– Ты просто распродала наши сокровища, – вздыхает Полина. – Распродала и всё. Сейчас эти земли стоили бы во много раз дороже!

– Мне пришлось, – пожимает плечами Клаудия.

– И меня это должно успокоить, что ли?! Я отправляла тебе деньги каждый месяц, ты ни в чем не нуждалась! А это были наши земли, мама, а не только твои! – кричит Полина, обнимая себя за плечи. – Это всё оставил нам папа!

– А он у тебя что, миллиардером был? – прыскает Клаудия. У меня скоро голова отвалится, если я продолжу вот так стоять между ними. – Говоришь так, словно их было великое множество! Да, я продавала участки! С каждым годом их стоимость поднималась всё выше, и я прилично на них заработала. В этом можешь не сомневаться.

– Хорошо! – взмахивает Полина руками. – Ладно. Ты их продала.

– Продала, – соглашается Клаудия.

– И здорово на этом обогатилась.

– Ну, не прям уж обогатилась… На жизнь хватало.

– На твою-то! С чертовым итальянским диваном!

– Эксклюзивным диваном!

– Пусть так… Ладно. Ладно.

– Полина, успокойся, – говорю, поглаживая её по руке. – Прошу тебя.

– Да, да. Надо привыкнуть, – вздыхает она, потирая виски. – Просто привыкнуть… Только нам теперь придется ждать зимы, чтобы купить подходящий для нас скромный кусочек земли, потому что цены сейчас взлетели. А это значит, что до зимы мы не сможем начать строительство.

– Это не страшно, – говорю бодрым голосом и сажусь на диван спиной к бабуле. – Зато у нас будет не меньше девяти месяцев, чтобы подыскать участок, разработать дизайн-проект, продумать детали. Рекламная кампания, сайт, персонал – дел невпроворот!

– Ты права. Мы ведь и не думали успеть к этому сезону! – посмеивается она нервно. – У нас нет проекта здания, нет разрешающих документов на строительство, а все эти бюрократические хлопоты отнимают много времени!

– Вот именно!

– А теперь у нас и земли нет, – смеется она и садится рядом. – Подумаешь, одной проблемой больше, меньше – какая уже разница! Главное, что у нас сохранились финансовые возможности, чтобы начать новое прибыльное и перспективное дело, которое сохранится в нашей семье!

– Именно! – ободряюще стучу по её обнаженной бледной ноге. – Только посмотри, какие мы с тобой бледные! Нам срочно нужно на пляж! КлаУДИЯ, – нарочно изображаю бабулю и оборачиваюсь, – думаю, вы с удовольствием составите нам компанию и покажете самые лучшие места!

Но вместо ожидаемой мной реакции в виде укоризненного взгляда и милейшего оскорбления, которое может позволить себе дама из «Общества изящных искусств», Клаудия молча смотрит на нас, выбивая медленный и какой-то уж очень настораживающий ритм пальцами по спинке дивана. Полина, ожидая, видимо, того же, бросает на мать недовольный взгляд через плечо.