– Отчего мне его забыть? Он один из немногих, кто не считает возведение в лорды кузнеца чем-то постыдным.

– А тех, кто с презрением обзывает тебя возведенным, ты тоже помнишь? – Хлодвиг усмехнулся.

– Будь уверен, государь. Я должен помнить тех, кто относится ко мне дружелюбно, чтобы знать, на кого можно опереться в трудный час. А врагов я должен помнить, чтобы по возможности предотвратить приход этого трудного часа.

– Умно. Однако не об этом речь. Сегодня вестник принес пару грамот из Брекенрока. Одна из них – петиция ассамблеи лордов.

– Вот как? О чем речь?

– Чуть позже, Нэй. Вторая бумага содержит информацию иного рода. Несколько дней назад пропал конный латник из стражи Брекенрока. Подумали, дезертировал. Хотя с чего бы: у Роберта добрые земли и хорошие урожаи уже третий год. Его латники живут сытно и тепло, несмотря на близость моря, из которого нам постоянно приходится ждать беды. Латника начали искать – прочесывали окрестности, расспрашивали людей. И нашли в нескольких милях севернее замка, прямо на берегу Жертвенного моря, лодку-долбленку из краснолистого тиса.

– Краснолистый тис? – Нэйрос нахмурился. – Но такое дерево в Гринвельде не растет уже лет четыреста.

– Как и мамонты более здесь не водятся, – кивнул Хлодвиг. – Но все это еще есть на Мамонтовом острове. Ты и сам видел эти могучие деревья, которые начали расти за много тысяч лет до войны богов. Следовательно, лодка с острова.

– И каковы ее размеры? Не указано в письме?

– Указано. На одного человека.

– Но позволь, государь, даже если течение сменилось и благоприятствует движению флота к нашим берегам, нельзя на лодке просто взять и пересечь Жертвенное море. Это же одноместная долбленка, не парусный ял и не двадцативесельная галера.

– А кто сказал, что лодка самостоятельно пересекла море? Под покровом ночи или тумана мог приблизиться корабль и спустить эту лодку с одним человеком на воду, дабы он достиг берега незамеченным. Но даже галера на две сотни весел не способна преодолеть течение, что идет с океана Предела в море, а затем огибает Мамонтов остров. Она не смогла бы приблизиться и спустить лодку на воду, если бы течение не изменилось. Эта лодка – знак нам. Война близка.

Нэйрос повернул голову и уставился на закат, пылающий над Слезной бухтой. За ней начинался океан Предела. Алые краски, заполнившие небо, казались сейчас зловещим предвестием большого и долгого кровопролития.

– Возможно, это вражеский лазутчик… Не он ли повинен в исчезновении латника из Брекенрока? – задумчиво проговорил Нэйрос.

– Ты, как всегда, проницателен, мой друг. Латника нашли в кустах неподалеку, к северу от замка. У него перерезано горло, а доспехи, оружие и конь исчезли. Если на той лодке кто-то прибыл сюда и направился на юг, то это, несомненно, его рук дело. А куда лазутчику податься, как не на юг? На севере лишь неприступные горы Цитадели Богов. И даже к ним идти придется много дней по малообжитым землям, кишащим зверьем.

– Я понимаю, это не простая задача, но нужно заняться поисками того человека. Ведь известно, какие у него доспехи и конь.

– На месте лазутчика, Нэй, я бы сменил это все при первой же возможности, – покачал головой король.

– Я бы тоже. Но это пока единственный признак.

– Я уже поручил барону Глендауэру заняться этим. Можешь не сомневаться.

– И к войне скорой нам готовиться надо. – Нэйрос вздохнул.

– Безусловно, мой друг. Но пока в нашем королевстве мир, я должен кое-что успеть. Есть очень важное дело.

– Поведай уже, государь, что за дело.

– Помнишь легенду о том, что король Сигиберт частенько наряжался странствующим рыцарем и неузнанным участвовал в турнирах? Или как он переодевался крестьянином и посещал праздники урожая, веселясь с простым людом?