Я заметил же, что Лёху бомбануло слегка, когда он засек, что нас с Ксюхой прямо-таки притянуло и чуток на месте приморозило, когда вылезли из тачки. Вот ему, видно, резьбу и сорвало. То, что он творить начал… я же тоже понимал и видел. Видел, что он откровенно дразнит, заводит девчонку, а она поддается. Потому что наверняка голодная, не было у нее никого после мудака мужа, не было, тут и гадать уже нечего. У нее взгляд вмиг полупьяный стал, когда на меня возле тачки смотрела, а уж как Лёха внаглую притираться стал, поплыла конкретно. Оно и понятно, молодая же девчонка, живая, все потребности при ней, только наверняка страхом были придушены, небось и думать себе ни о чем таком не позволяла, шарахалась ото всех. А тут мы прем беспардонно, и вот тебе результат. Оно же логичная херня в том заключается, что чем больше себя держишь, тем охеренно-мощнее понесет, когда сорвет гайки. У нее сорвало, а мы, два козла похотливых, воспользовались.

А всего-то и надо мне было – сразу шагнуть к ним и выдрать из его лап, прекращая это блядское совращение. Но шагнул поздно, оказался слишком близко, хватал чересчур крепко, пахла ее кожа убийственно сладко…

А потом губы ее мокрые, соленые, дрожащие на моих жадных, голодных. Сама навстречу. Рваный выдох в мой рот, мозг прямым попаданием вынесло без остатка. И все, сорвало-понесло. Причем всех троих и сразу. Первый поцелуй со вкусом слез, что кончился слишком быстро, потому что гад Лёха и не подумал отвалить и отпустить ее, отнял у меня, натянув пряди Ксюхи и заставив повернуть лицо к нему. Сволочь, отобрал половину того, что было по праву мое. Но я отдавать не собирался, бросился прямо-таки жрать ее шею и ключицы, обхватывая девушку за талию и потянув к себе.

– Прекрати, Лекс! Не отдам! – рявкнул сипло оторвавшийся от губ синеглазки брат и, совсем охренев, сунул обе лапы под ее задравшуюся футболку, рванув ее вверх.

Ах ты гад! Треснула ткань, мне по глазам полоснуло видом бледной гладкой кожи и бледно-розовыми бликами ее напряженных сосков, подрубая колени. Я рухнул на них и накрыл ладонями оба упругих холмика, отталкивая его грабарки и тут же впиваясь ртом в одну вынырнувшую между пальцами вершинку, и Ксюха изогнулась, застонав еще жалобнее в пожирающий ее рот брата.

– Иди на хер, Лекс! – брат-захватчик попытался сместиться вместе с незаконной добычей вправо, но я намертво впился в ее бедра, не позволяя этого.

Мы как две *банувшиеся от похоти собаки, что раздирают бедную девчонку каждый себе. И ни один не готов уступить.

– Нет! – кратко оскалился снизу вверх, резанув его «пошел на хер» взглядом, и просто разодрал разом молнию на джинсах Ксюхи, содрав их вместе с ее трусами по стройным ногам.

Влепился открытым ртом жадно в ее задрожавший живот, хапая до звона в голове аромат ее возбуждения и упиваясь стонами. Но только на секунду оторвался, чтобы содрать хотя бы одну штанину полностью и открыть ее для себя, как ох*евший в край брат сунул свои пальцы ей между ног и девчонка сорвалась на крик, выгнувшись дугой в его захвате с такой внезапной силой, что выскользнула из него и стала валиться на меня. И хрен я упустил эту возможность. Поймал на лету, спеленал руками, смягчая своим телом падение и тут же перевернулся, подминая. И снова жрать-жрать, зажигать ярко-розовым ее бледную кожу, удерживая себя на одном локте и судорожно дергая свою ширинку.

– Ну ты и скот! – бухнулся Лёха рядом на колени. – Погоди хоть…

– Отъ*бись сказал! – рявкнул на него.

– Тут же хрень всякая валяется, ты ее поранишь! – и не подумал брат послушаться. Наоборот, быстрым движением расстелил наш плед с заднего сиденья на траве рядом.