– Может, я сегодня заскочу? – я поиграл бровями, намекая на что-то большее! А потом вспомнил про слова шефа, про бабу, подосланную, и её ублажение. И что-то мне расхотелось. Всё расхотелось. Настрой пропал.

– А, может, и сегодня, Климушка. Часиков в пять заскочи. Буду ждать, – Лизавета так многообещающе улыбнулась, что настроение снова поползло понемногу вверх. Я согласно кивнул и отошёл к участковому.

– Что с документами?

– Паспорта у всех троих на месте. Намокли малость, но читаемы, – патрульный, молодой паренёк, выдал мне три пакета с документами. – Права там же. У одного машина припаркована на въезде. Скорее всего, все вместе приехали. Ключи, – мне в руки лёг третий герметичный пакет.

– Машину не открывали?

– Никак нет. Не было указаний.

– Хорошо. Вещи какие-нибудь при них? Вокруг? Предметы странные?

– Из вещей – только одежда на них, часы у одного на руке. Водонепроницаемые, в них утонул. Сумка, предположительно, погибших. В ней три полотенца и три каремата рядом. Вокруг никаких следов. Мусор разве что. Но он тут повсюду.

Я огляделся, место, действительно, требовало уборки. Повсюду фантики, этикетки, пластиковые бутылки, алюминиевые банки от пива и стеклянные от водки, смятые стаканчики, обрывки салфеток, пакеты. Чуть поодаль виднеется разломанный мангал и горка пепла.

– Что они тут, вообще, забыли? – задумчиво спросил у парня. Тот пожал плечами:

– Отдохнуть приехали.

– Поплавать и позагорать?

– А чё? Погода вон, – парнишка взглянул на небо, с которого вот-вот собирался пролиться дождь, и осекся.

Допустим, вчера и была погода, но… Три полотенца у трёх мужиков… И карематы (примечание автора: туристический коврик)? Загорать реально собирались. А пиво где? Чипсы, рыбка? Полотенца и подстилки присущи больше девушкам, мужики бы так на голом песке повалялись.

Были бабы или нет – вот в чём вопрос. Если были, то куда делись? Сами ушли, отработав оплаченное время, или ещё где три трупа всплывут?

– Машина точно одна? – уточнил, потому что пешком с Канонерского мало кто мог уйти.

– На въезде одна. Во дворах, там дальше, могли оставить. Ключи просто утонули, – да патрульный – просто гений, догадки генерирует на ура.

Я махнул ему рукой, мол, будь тут, и пошёл к свидетелю.

Мужчина средних лет, документов при себе нет. Зато есть собачка конструкции блоха: мелкая дрянь, трясущаяся от холода или злости. Или у неё это нервное, кто этих шавок разберёт?

Ничего толкового свидетель не поведал. Шёл по берегу, увидел отдыхающих, проскочил бы мимо, но собака залаяла, пришлось подойти. Окликнул, мужики не встают. Присмотрелся, а они мёртвые, голубоватая кожа, стеклянные глаза. Вызвал полицию и скорую.

– А скорую зачем?

– А вдруг бы спасли? – вопросом на вопрос ответил мужчина.

Отпустив свидетеля, я под накрапывающим дождём сходил к машине, достал дождевик и вернулся на место. Лизавета уже сворачивала свою деятельность, трупы закрывали в пакеты, но ещё не увозили, зеваки испугались дождя и разбежались по домам.

От скуки стал рассматривать окружающий ландшафт. Канонерский остров мне чем-то напоминал зону отчуждения вокруг взорвавшейся атомной станции. Расселённые дома смотрели на редких жителей пустыми оконными проёмами. Стёкла выбили ещё пять лет назад, когда строили КАД (кольцевую автодорогу). Жителей расселили, а снести здания не озаботились. Их даже не заколотили от бомжей. Или заколотили, но очень ненадёжно.

По очертаниям остров походил на автомат, на вытянутом дуле которого располагался небольшой лесопарк, где с ужасающей стабильностью плодились маньяки и трупы.