– Каждую неделю!

– Раз в три недели и один килограмм, – раз начались торги, победа моя близка! А голоса колокольчиками звенели наперебой:

– Два килограмма, но каждую неделю!

– Один килограмма, но раз в месяц! – не соглашалась я.

– Два килограмм, но раз в две недели!

– Один килограмм, но два раза в месяц!

– Два килограмма, но три раза в неделю!

– Два килограмма, но два раза в неделю!

– Согласны! Клянёмся! – хлопнули хвосты по воде, затапливая волосы умерших. Над водой поднялся зелёный туман, принимая клятвы потусторонних созданий.

Я высыпала корюшку в воду и со спокойной душой побрела к машине. Осмотрела свою «КИА Рио», после утренней аварии ей требовался ремонт. Небольшой и несрочный, но всё равно обидный. Ведь три часа простояла в ожидании гаишников, а они меня почему-то виновной признали. Мол, «не двигалась в потоке». Да я, вообще, стояла. Как может стоящая на месте машина быть причиной аварии?!

«Пораньше освободишься, – вспомнила обещания начальника, посмотрела на полную луну над ЗСД и задумалась.

Прокрутила разговор с русалками в голове. И поняла, что я третий раз за день окотовасилась.

***

– Утречко! Отрываем щупальца от кровати, трясём филеем и ползём на тренировку! Не ленимся! Голова выше! Глаза открыты! Не отбрыкиваемся!

Да, вот такой у меня несносный будильник. Гад черноухий, а не будильник. Мягкие лапки переступили по одеялу, а невежливый баритон удивился:

– Васька, я не понял, ты вставать не собираешься? Ты уже на три минуты выбиваешься из графика! А как бочкА наши лакомые жиром заплывут?!

И смартфоном меня по лбу ударил, негодник!

– Успею, Феофан Валерьянович, дайте поспать в кредит.

Феофан Валерьянович очень любит, когда его называют по имени отчеству, и обычно отстаёт, позволяя поваляться ещё немного. Но, видимо, не сегодня.

– А не надо было вчера допоздна сериалы слезливые смотреть! Думаешь, я не знаю, что ты втихаря «Друзей» пересматриваешь?! И без меня!

– Не повторится!

– Клянёшься?

– Мамой клянусь!

– Смартфоном клянись.

– Ну вы и зануда, Феофан Валерьянович!

Нащупала рукой что-то большое и мягкое, предположительно, подушку, и запустила этим в пристающий ко мне будильник. «Этим» неожиданно оказался сам Феофан Валерьянович, который с громким несвойственным ему мяуканьем совсем непрезентабельно отлетел в стену.

Конечно, я тут же вскочила и, теребя рюши на своей пижаме, затараторила:

– Ой, извините, пожалуйста, Феофан Валерьянович!!! Я ж неспециально! Не больно? Где ударились? Давайте подую!!!

Феофан Валерьянович отбился когтистой лапой, оставив на мне три глубокие царапины, и злобно зашипел.

Шёрстка у Феофана мягкая, нежная, так и тянет зарыться в неё руками и пожмакать. Но, к сожалению, нельзя. Феофану Валерьяновичу больше трёхсот лет. Он мне в прапрадедушки годится. Да и безнравственно это как-то: лапать домового.

Феофан грозно сверкнул зелёными глазищами и смачно плюнул на пол. Впрочем, тут же спохватился и убежал за тряпкой вытирать непотребство.

А мне лучше ускориться. Как только его отпустит, Феофан Валерьянович устроит мне рубилово лесное основательное, только щепки полетят.

А у меня тренировка через двадцать минут.

Лааааадно. Быстро потопала в ванную, обработала царапины хлоргексидином, укоризненно уничтожая кота взглядом. Да какой он хранитель домашнего уюта?! Чудовище он!

И фанатично принялась счищать остатки невидимого кариеса с поверхности зубной эмали.

– А я завтрак тебе сделал, – Феофан пощекотал хвостом мои коленки.

В отражении зеркала, когда морок немного сбивается из-за неровности амальгамы, можно увидеть длинную бороду домового и аккуратную одежду. Сам Феофан выглядит как лохматый карлик. Из черноволосой головы торчит большой нос и чёрные глазки, всё остальное прячет густая борода и усы.