– Тоже не подарок, – проронил Кратов.

Агбайаби сделал вид, что не расслышал.

– Основной характеристикой Руки как социума является прежде всего этническая однородность, – продолжал он. – Разумеется, и там существуют народы, народности и даже племена, но разброс расовых признаков в пределах одной Руки весьма невелик. То есть не сравним с той картиной, какую мы имеем удовольствие лицезреть на Земле и даже в пределах этого помещения. Всякий эхайн, окинув беглым взглядом собеседника, мгновенно определит его принадлежность к той или иной Руке, хотя может попасть в заблуждение относительно его субэтнических корней.

– Цвет кожи? Лепка лица? – спросил Кратов.

– И то, и другое, и все остальное, из чего слагается обобщенный портрет расы. Удивительно размыты, между тем, окажутся языковые различия. Имперским языком Эхайнора является «эхойлан», язык метрополии. Скажу честно, более трудного языка я в своей практике не встречал. Возможно, у меня не тот уже возраст, да я никогда и не был достаточно способен к языкам! – Мэтр с негодующим выражением лица завозился в своем кресле, а Кратов насмешливо подумал: «Кокетства в вас, сударь, не меньше, чем в секретаршах Магистрата! Можно подумать, я не ваш «Сравнительный семантический анализ титанийских рун» штудировал… да и комментарии к программе освоения того же «эхойлана» – чьих рук дело?!» – Ну, бог с ним… Каждая из Рук говорит на своем диалекте, который отличается от имперского языка, но не настолько, чтобы возникали трудности в понимании. Есть и внутриэтнические субдиалекты… Тем не менее этот феномен языкового единства еще ожидает своего исследователя.

– Если космическую экспансию Эхайнора начала компактная этническая группа, – предположил Кратов, – то нет никакого феномена. Они просто разнесли один и тот же язык по всем звездным системам.

– Это всего лишь одна из гипотез, – согласился Агбайаби. – Из тех, что лежат на поверхности. И она на общих основаниях нуждается в исследованиях и фактах. Которых у нас пока нет… Далее: каждая Рука есть также и сложное экономическое сообщество высокой степени обособленности. Не автаркия, конечно, но близко к тому. Торговля между Руками развита слабо. Культурный обмен, хотя и декларативно поощряется метрополией, фактически отсутствует. Социальная интеграция близка к нулю. Смешанные брачные союзы – чудовищная редкость. Я даже рискнул бы предположить, что Эхайнор – это империя на последней стадии вырождения перед распадом и диссипацией – кабы не полное отсутствие центробежных сил! Эхайнам безразличны соседи – но нет и желания отделиться.

– Что ж, вполне здравый подход, – заметил Кратов. – Когда соседство не в тягость, зачем же разлетаться?

– Эхайнор очень привержен традициям и обычаям. Существует строгое деление на социальные касты. Иерархические правила неукоснительно соблюдаются, их нарушение осуждается и преследуется по закону. Руки находятся с Эхайнуолой в отношениях жесткого вассалитета – и этим все сказано.

– То есть, теоретически возможно, чтобы левая рука не ведала, что творит правая, – сказал Кратов, – но от туловища им все равно не оторваться.

– У нас возникли большие затруднения, как обозначить титул или, если угодно, должность верховного и единоличного правителя каждой из Рук. Архонт? Герцог? Генерал-губернатор? Или, что уж вовсе ни в какие ворота не лезет – президент?! Каждый из этих терминов чересчур перегружен привычными земными реалиями.

– Руководитель Руки! – фыркнул Кратов. – А как это звучит по-эхайнски?

– «Гекхайан», – сказал Агбайаби.