Это заставило меня похолодеть.

– Проконтролируйте ситуацию с ректором, – велел хриплый голос. – Если он вовремя не поймёт, куда дует ветер, нам придётся действовать без его благословения. Академия не станет алтарём для возрождения силы Владыки Теней!

Эти слова прозвучали как удар по сердцу. Кем они себя возомнили?

Меня накрыло отчаяние и злость. Я сжала кулаки. Какая там колыбельная, какая фигурка? Я не герой, но не могу просто смотреть, как кромсают жизни студентов ради ритуалов!

– Нам надо уходить, – прошептал Астин, касаясь моего плеча. Я кивнула. Элира уже разворачивалась. Мы продвигались назад по узкому коридору, стараясь не шуметь. Когда мы, наконец, выбрались из тайника, я прижалась к холодной каменной стене, чувствуя, как дрожат колени.

– Они планируют ритуал через два дня. Они хотят жертв, – прошептала Элира, лицо которой стало белее мела.

– И, похоже, они рассчитывают на лучших студентов. Это может быть кто угодно из нас, – хрипло добавил Астин.

Я посмотрела на них, надеясь, что кто-то предложит простой выход. Но все молчали.

– Придётся рискнуть, – сумела выдавить я. – Если я снова поговорю с Лукресом… я обязана сообщить ему о том, что узнала.

– Но он может быть замешан! – возразила Элира.

– Может. Но у меня есть амулет, и он дал его не просто так. Я должна попытаться. Может, у нас есть время, чтобы сорвать ритуал.

Я почти слышала, как скрипит наша хрупкая решимость. Ситуация ужасна: мы трое против таинственного заговора преподавателей, и ещё неизвестно, кто предатель. Аннабель с её подсказками только запутывает всё сильнее.

– А что с той фигуркой, о которой говорила Аннабель? – спросил Астин, нахмурившись.

– Не знаю, – призналась я. – Но, видимо, эта «колыбельная» – ключ. Может, в детских рифмах хранится подсказка о символе или артефакте.

Никто не хотел признаваться в бессилии, но молчание говорило само за себя. Я тяжело вздохнула и неожиданно засмеялась, тихо и нервно.

– Всё это звучит, как безумный сон. Если бы мне сказали, что я буду бегать по тайным коридорам замка некромантов и подслушивать заговоры учителей, чтобы спасти незнакомых людей, я бы решила, что брежу.

Элира вздрогнула, но улыбнулась в ответ:

– Ну, это придаёт нашей «посмертной учёбе» остроты, правда?

Астин смолчал, но уголки его губ дрогнули.

Мы разошлись по своим комнатам, стараясь не привлекать внимания. Когда я наконец забралась под одеяло и уставилась в затянувшийся сумрак, Гектор приподнял челюсть:

– Ну, блонди, что за вид? Словно тебя пригласили на чай в гробницу вампира.

– Хуже, Гектор. Меня, возможно, хотят принести в жертву. А может, и всю Академию.

– Что ж, неплохой вечер, – отозвался он, пытаясь шуткой сбить накал. – Может, хочешь, чтобы я спел колыбельную?

Я фыркнула, хотя внутри всё клокотало.

Колыбельная… Фигурка, что светится в ночи… Что бы это ни значило, придётся снова лезть туда, где опасно. Я только надеялась, что Лукрес, которому придётся рассказать о заговоре преподавателей, не окажется волком в овечьей шкуре.

Но без этого шага мы не сможем помешать ритуалу.

– Пой, Гектор, пой, – прошептала я устало, закрывая глаза. – Но по возможности не фальшивь.

В ответ он лишь клацнул зубами, и я слабо улыбнулась. Юмор – мой последний щит в этом мрачном и безумном мире. И пока я могу шутить, я не проиграла.

Я проснулась в холодном поту, будто бы после кошмара, но на самом деле этот кошмар был моим реальным «посмертным» днём. За узким окном комнаты слабо светился магический факел, и я понимала, что ночь ещё не прошла. Мысли крутились вихрем: заговор преподавателей, древний враг, ритуал, который готовится через два дня… и самое страшное – меня не отпускала мысль о том, какое место во всем этом занимаю я?