— Из Масленкина, что ли?

— Ага.

— Далеко забралась. Что ж мне делать-то теперь с тобой?

Агата вместе с последним пирожком проглотила вертящееся на языке “накормить, напоить, в баньке попарить да спать уложить”, а только молча посмотрела на бабку, которая, между прочим, так и не представилась, своими кошачьими глазами.

— Ну, до дома тебя провожать тут некому. Был у меня клубочек, так его последний мой гость так и не вернул, чтоб у него уд срамной отсох. Сама ты дорогу не найдешь…

— Милостивая хозяйка, не знаю, как вас по имени, – начала Агата издалека.

— Бабой Аленой кличь.

— Ага. Мне пару дней отдохнуть, осмотреться. Может, вам чем по хозяйству помочь нужно?

— А как не нужно, еще как нужно! – оживилась бабка Алена. – Дров вон принести бы да наколоть, окна помыть, петли на двери смазать, крыльцо вымести да в огороде сорняки выполоть.

Так, еще и огород! Здорово эта бабулька придумала, конечно. Ну ладно, за язык тигрицу никто не тянул, придется полоть.

Только, если можно, не сегодня. От обильной еды и травяного чая девушку уже клонило в сон. К тому же, прежде чем наткнуться на эту избушку, она действительно бродила по лесу несколько часов. И хотя Агата была привычна и к марш-броскам, и к бегу по пересеченной местности (спасибо, папа!), усталость все же брала свое.

Тигрица весьма неаристократично зевнула, медленно моргая глазами, и до старушки, наконец, дошло, что “спать уложить” – самое время.

Ворча, бабка Алена выдала Агате перьевую подушку и лоскутное одеяло, ткнула пальцем в узкую лавку, сталкивая на пол кота, а сама задула свечу и полезла на печку.

Агата уснула мгновенно.

Спала, правда, плохо, беспокойно. Бабка храпела на печи, как заправский боцман, кот периодически прыгал на грудь, нагло требуя освободить его лавку, ну и вообще… место новое, лавка жесткая, волки за окном воют. Неуютно.

Поэтому встала с рассветом, разбитая, невыспавшаяся и злая, и отправилась искать туалет типа “сортир”. К счастью, нашла: за домом имелась дощатая будка даже с дверью, что не могло не радовать.

Да много всего тут нашлось, кстати: и сарайчик, из которого недвусмысленно доносилось козлиное блеяние, и поленница, и огородик.

Хотя… Агата привыкла к совсем другим масштабам. По ее мнению, огород – это нечто с теплицами, огуречными грядками и плодово-ягодными насаждениями. А тут… Всего-то три грядки с луком да морковкой и хилая яблонька сбоку.

Ага, колодец тоже имеется, и бочка большая возле дома. Воды в которой – на донышке. Задача ясна.

К тому времени, как бабка соизволила проснуться – а старческой бессонницей ведьма явно не страдала – Агата уже натаскала воды, безжалостно уничтожила все сорняки и взялась за поленницу. Сидеть без дела тигрица не любила.

— Ты что наделала, окаянная? – взвыла бабка, оглядев свой огород. — Ах, вредительница! Я ее поила-кормила, а она! Скудоумная визгопряха, коза ты непутевая!

Агата медленно выпрямилась, не выпуская из рук топора, и с удивлением на старуху поглядела.

— Что-то не так, баба Алена? – ласково спросила она.

Бабка, видимо, впечатлившись мощной девичьей фигурой, скорбно вздохнула.

— Ты пошто всю полынь повыдергала, растетеха? Для тебя я ее, что ли выращивала? А болеголов? А белладонну – ах, какая у меня росла белладонна! Вредительница ты криворукая!

— А я думала, у вас тут морковь… — растерялась Агата.

— И морковь тоже. На грядке с морковью полынь особо сочная растет. Эх, бестолочь, – бабка махнула рукой и, охая, побрела обратно в дом. Из окошка донеслось:

— Как с дровами закончишь, завтракать иди, горе ты луковое. А козу умеешь доить?