Еды у нее больше не было, и Агата с глубоким сожалением растянулась на шкурах, глядя в темный потолок. Несмотря на усталость, сон не шел. Невольно прислушивалась: всю дорогу оруже-уносец шел за ней, она чувствовала его и отчетливо слышала. По кустам, прячась в траве, где-то позади, на глаза ей не показываясь. Не то охранял, не то просто следил. Но уже сам факт, что топор и нож были в руках у нее, тигрицу весьма успокаивал.

А теперь он где? Караулит у входа? Так холодно там и, наверное, опасно. А здесь, внутри – тихо и ни одна пакость над ухом не жужжит, наверное, потому что тут сухо и безлюдно. Но вообще – Агату вдруг начало смущать отсутствие внутри мельницы живности. Ни ласточек, которые любят селиться под крышами, ни муравьев, ни мышей. Даже комаров и тех не было. Только она, Агата, и звук дыхания ее в темноте, что вдруг начал пугать даже саму ее.

А потом со стороны реки послышались странные звуки. Пение? Так себе мотивчик, уныленький, и голоса совершенно не оперные. Деревенская самодеятельность. Успев это подумать, тигрица аж подскочила от неожиданности, топор схватила и вылетела наружу.

А вот и приятель ее хвостатый нашелся. С шальной улыбкой и совершенно пьяными глазами он стоял по колено в воде (к счастью, уже одетый, не в простыне, как она опасалась), а вокруг него кружились совершенно обнаженные и весьма приятной наружности юные дамы.

— Ишь, проститутки, – пробормотала Агата, поудобнее перехватывая топор. – Я не для того мальчишку спасала от патруля, чтобы вы его тут утопили.

Прислушалась: какая “чудесная” песенка!

— Ты прекрасней всех на свете,

Будь же нашим в эту ночь,

Приласкаться, обогреться

Мы с тобой совсем не прочь.

Подходи скорей поближе,

Вместе песню допоем…

— Оставайся мальчик с нами, будешь нашим королем, – радостно закончила Агата и взмахнула топором. — А ну разошлись, кур-р-рвы, это мой мальчик, я его первая нашла!

Русалки (а кто ж еще это мог быть?) изумленно уставились на соперницу, переглянулись и улыбнулись как-то даже похабно.

— Ах, красивая девица,

Нам в глаза ты погляди,

Что ж не хочешь ты делиться?

В хоровод же к нам иди.

Жадничать, сестрица, стыдно,

Хватит мальчика на всех…

Агата наморщила лоб, пытаясь вспомнить какую-нибудь подходящую моменту песню, но в голове вертелось что-то совершенно глупое, вроде “Арлекино, Арлекино, есть одна награда – смех”

Расстроилась, снова взмахнула топором от обиды. Нет, не бывать ей певицей, придется брать чистой харизмой!

Красивые голые девушки (нет, реально красивые, Агата таких встречала только среди бессмертных иных) в количестве четырех штук в ответ клацнули внезапно заострившимися зубами, концерт свой прекратив, а тупоголовый Рудольф распахнул руки и совершенно по-бараньи проблеял:

— Красавицы, куда же вы? Не слушайте эту ревнивую вековуху, она вам просто завидует! Я весь ваш, девоньки, предадимся же греху и разврату уже наконец-то!

Агата хмыкнула и шагнула вперед с угрожающим видом. А девки, вдруг сообразив, что на их добычу незнакомая им баба претендует всерьез, заверещали и бросились прямо на парня, хватая его за руки да за рубашку и роняя прямо в воду. Лицом вниз. Никак все же решили утопить. Две русалки всеми своими прекрасными телесами навалились на несчастного Рудика, утягивая ее в омут, а две, злобно зашипев и съежившись, поползли на Агату, выставив колючие длинные пальцы. На глазах преображались. Длинные густые волосы поредели и поседели, кожа стала тошнотворного бледно-зеленого цвета, огромные глаза, опушенные ресницами, превратились в щелки. Но самое главное – на месте рта у них появились жадные пасти с острыми и тонкими, как иголки, зубами. Вот как, оказалось и у этих хвостатых “боевая” есть ипостась! Век живи - век учись, как говаривал ей мудрый папа.