Едва сдерживаю нервную ухмылку и не тороплюсь приглашать мужчин в дом. Складываю руки на груди, смотрю с вызовом, жду объяснений.

— Богдана Алексеевна Авдеева? — уточняет один из них.

Правоохранитель протягивает мне свое удостоверение. Следователь Артемьев Тимофей Геннадьевич. Лихорадочно выдыхаю, хмуро свожу брови, предчувствуя неладное.

Пока изучаю остальной текст, он вдруг спрашивает:

— Вы знакомы с Петром Гадомским?

— Впервые слышу, — честно выдаю и возвращаю мужчине ксиву. — А в чем, собственно, дело?

— Он утверждает обратное, — следователь открывает папку с документами. — Написал на вас заявление.

— Что? — сглатываю нервно.

— Мы можем войти? — смелеет правоохранитель, чувствуя пробудившийся во мне страх. Пользуется моей растерянностью.

Пропускаю всех троих, позволяю им пройти в гостиную и расположиться на диване. Сама сажусь напротив, как можно дальше от них.

— Где вы были этой ночью, Богдана Алексеевна? — как в американских фильмах, спрашивает следователь. Кажется, даже тон дублирует, будто учился у них.

— Дома, конечно же! — выпаливаю я, но тут же объясняю более подробно. — Точнее, до позднего вечера — в отеле, где организовывала бизнес-встречу и корпоратив. Выполнив рабочие задачи, уехала.

— Одна?

— Меня подвезли, — пространно отвечаю, не упоминая Врагова.

— Этот человек может подтвердить ваши слова? И назвать время, когда доставил вас домой?

Застываю ледяной статуей. Неужели я настолько серьезно влипла? Я ведь не сделала ничего предосудительного! Только спела на сцене, но за это могу понести наказание только от мужа.

— Он не станет вмешиваться, — уверенно бросаю я, с оттенком горечи.

Алексу не нужны чужие проблемы. Более того, он с превеликим удовольствием утопит меня, своего конкурента. Не приедет! Не поможет! Дождется, когда меня привлекут к ответственности, насладится моим позором и отпразднует победу.

— В ваших интересах, Богдана Алексеевна, сотрудничать со следствием, — Артемьев смотрит на меня исподлобья.

Закусив губу, беру в руки смартфон и нахожу номер Алекса. Мы обменялись телефонами на второй встрече с Крестовским, когда играли перед ним адекватных конкурентов. Как бы мне не хотелось этого, но нам с Враговым приходится созваниваться по вопросам организации деловых мероприятий.

Дрожащим пальцем собираюсь коснуться нужной иконки с контактом «Враг», но следователь протягивает руку и отнимает у меня телефон.

— Мы сами позвоним, — перепечатывает номер и набирает.

С замиранием сердца вникаю в отрывистый разговор. Жаль, что не слышу ответов Алекса. Впрочем, на что я надеюсь? Я совершенно одна, сама за себя. Врагову плевать, Игорь далеко.

Чувствую себе так же, как пять лет назад. Но я не для того прошла весь этот путь, чтобы вернуться к началу. И сдаваться права не имею.

— А в чем, собственно, меня обвиняют? — вздергиваю подбородок и устанавливаю зрительный контакт со следователем.

— Петр Гадомский — один из польских бизнесменов, для которых вы организовывали деловую встречу. Он утверждает, что вы вместе были в отеле, где проходили переговоры, — невозмутимо сообщает он. — После официальной части и мероприятия в ресторане отправились к нему в номер. Но вместо обещанной ночи вместе, вы оглушили его и украли внушительную сумму денег.

— Ложь! — вспыхиваю и подскакиваю, как ужаленная, но Артемьев жестом возвращает меня на место. — После встречи. Я. Уехала. Домой, — выделяю каждое слово.

— Дождемся Александра Антоновича — и проясним этот момент, — вальяжно опирается о подлокотник.

— Он… приедет? — мой голос срывается.