— Руслану уж всё равно. Тебе о себе думать надо. Если кто подвернётся путёвый - ни на что не гляди, бери, если бог посылает. Только кто ж к тебе посватается, если сутками дома сидишь?  — посетовала Нина Васильевна, крепко прижимая девушку. — Я-то что, уже пожила, а вот за тебя сердце каждый день ноет.

— Вот зря вы за меня переживаете, — пропела невестка и выдала: — Мне буквально вчера один положительный во всех смыслах мужчина предложение сделал. Так что я нарасхват и одна не останусь, — хохотнула якобы тихоня, а у меня в глазах потемнело. Значит, вчера сучка не на маникюре была, а к мужику шастала.

— Кто? — воодушевилась Нина Васильевна и гнида, ответив, вбила последний гвоздь в собственный гроб.

— Иванов Виктор Олегович.

— Сука, — сжав кулаки, то ли вслух прорычал я, то ли подумал, и чтобы прямо сейчас не придушить дрянь на глазах у пожилой женщины, вылетел из дома, проветриться и хоть как-то унять злость. Хотя нет, о злости даже не идёт речь, то, что чувствую, называется яростью, всепоглощающей и удушающей.

С превеликим наслаждением обхватил бы сейчас ладонями голову Насти и давил бы до тех пор, пока не ощутил, как под руками, раскалываясь надвое, трещит её лживая черепушка.

В кармане завибрировал телефон, на автомате ответил на вызов:

— Да…

— Марат Александрович, это Щербаков, вы пришли к какому-либо решению?

— Да, пуля в лоб подойдёт.

— Ок, я вас понял, — резво и с готовностью к действию, выпалил следователь и отключился.