— Никуда я не поеду. Без тебя никуда!

Пока я помешивала соус, Воронцов и Оксана собачились. Шум и пыль стояли до потолка. Да, темпераментная из них парочка.

— Я знаю, почему ты хочешь, чтобы я переехала, не из-за Нины Васильевны - это просто предлог! — истерично кричала Оксана и одновременно с этим ревела навзрыд. — Это всё из-за девки, чьи трусы ты носишь в кармане. Я мешаю тебе с ней встречаться, когда вздумается, да?

Воронцов на этот раз не ответил любовнице, что удивило, обычно на два слова Оксаны Марат вставлял десять своих. Из любопытства посмотрела на родственника и чуть лопатку не выронила из рук.

Воронцов был не похож сам на себя, черты лица заострились, брови слились в одну линию, губы и вовсе исчезли, складывалось впечатление, что он прямо сейчас разорвёт Оксану на тысячу мелких кусков.

Наполовину утопила лопатку в кастрюле и выключила огонь, если что, придётся заступаться за девушку, чтобы в доме не случилось непредумышленного убийства в состоянии  аффекта. Похоже, зря Оксана трусы упомянула, на Марата это подействовало, как команда «Фас» на собаку.

— Марат, ты бы сходил во двор, проветрился, а, — предложила я, отдавая себе отчёт, что лучше не вмешиваться. Хоть Воронцов с Оксаной отношения не регистрировали, но всё равно муж и жена –  одна  сатана. Они помирятся через час, а я виноватой останусь.

— Настя, выйди, — рявкнул упырь, но после более вежливым тоном добавил: — Пожалуйста.

— Нет, пусть останется! — завизжала Оксана и расставила в стороны руки, чтобы я не ушла. — Может, ты хоть её постесняешься. Прикинь, Настя, он если пиджак меняет, то и трусы перекладывает. Что ты с ними делаешь? Нюхаешь? Целуешь? Жуёшь? Знаешь, как это называется?!

— Марат, не надо, — оттолкнув Воронцова от любовницы, закрыла девушку своим телом. — Вы оба сейчас не в себе, Оксана слишком расстроена и не понимает, что говорит. Самое лучше - вам разойтись по углам, после всё обсудите, когда успокоитесь.

— Нам больше нечего обсуждать, — склонившись к моему лицу, сказал Воронцов, а потом выпрямился, заглянул за мою спину и выдал: — У тебя полчаса собрать манатки и переезжаешь ты не в квартиру, а мне похер куда, но чтобы я тебя больше не видел.

— Выбросить меня, значит, решил, дорогой мой, — сладко пропела Оксана, — но ничего у тебя не получится. Я беременная, понятно тебе?

— Оксана, молчи, — развернув голову к девушке, посоветовала я, ослу же понятно, что она нагло врёт.

— Да неужели, — усмехнулся Марат. — То есть случилось чудо, и ты вылечилась от бесплодия, дорогая моя?

— Какое бесплодие? Не понимаю, о чём говоришь, — из глаз девушки градом полились слёзы, из чего сделала вывод, отлично она знает, о чём толкует любовник.

— Обыкновенное такое бесплодие из-за аборта, который ты сделала в восемнадцать лет от сокурсника. Разве ты не из-за того, что не смогла родить ребёнка, развелась с мужем–режиссёром?

Все чувства резко перечеркнула тошнота, и лишь её одну я ощущала.

— Вы оба просто до мерзости отвратительные, — пробормотала я. — Отличная пара, один хлеще другого.

Оксана, не обращая внимания на мои слова, набросилась на Воронцова. Девушку словно прорвало. Все накопленные обиды за их двухлетний роман вылились в один нескончаемый поток из претензий и обвинений. «Ты меня никогда не любил», «Я умоляла дать денег на фильм, а ты сказал нет», «Да у нас секс два раза в месяц, не чаще»….

— Настя, ты как? — женские вопли разбавил вопрос Воронцова. — Тебе что, плохо? Присядь. Воды дать?

— Ах, как показательно. Тебя интересует кто угодно, но только не я, — сокрушалась Оксана. — Руслан, глядя на брата, сейчас в гробу перевернулся!