– Понятно…

Судов в порту хватало. Много было зеленых турецких флагов с полумесяцами, немало и красных флагов и вымпелов Овечьего острова. С пару десятков насчитал, так что община «вольных людей», похоже, не бедствует. Но были и христианские флаги, и даже франкских, белых, с черным мальтийским крестом, пару я увидел. Не ближний им свет сюда идти.

– Иван, а это что за флаг? – показал я на белое же полотнище с изображением креста-меча и гвоздей в солнечном круге.

– Иезуиты. Их, франкский, Синод, считай. Скорее всего, это и есть тот самый пакетбот, что ходит пленных выкупать. Я рассказывал.

– Было такое.

Левее от пристаней, к которым швартовались большие суда, была рыбачья часть порта, вплотную заставленная лодками и баркасами. Ближе к берегу рыбацких лодок тоже хватало, но здесь они были маленькими, максимум на двух человек, низкобортными, с большим косым парусом. Наверно, вышли на вечерний лов – днем и рыба ловится хуже, днем ее уже продать надо, тут холодильников нет. Что наловил – тащи на рынок, на биржу. А вот ночь рыба может перележать, а с утра пораньше ее туда же.

Заскрипели доски под кранцами, яхта слегка навалилась бортом на причал, матросы начали лихо наматывать пеньковые канаты. Все, дошли куда надо.

– Петр, – окликнул я Байкина, – ну ты помнишь все, так?

– Фрол с Леонтием, братья сами по себе, я с тобой, – кивнул он. – Прикрою, случись чего.

Задания нашего я в тайне не держал – сколько сюда шли, столько с бойцами думали, как все лучше провернуть. Из всех Байкин был самым опытным, лучше всех стрелял из револьвера и лучше же всех орудовал ножом, так что в ближнем прикрытии был незаменим. Поэтому он отправлялся со мной, а остальные четверо, разделившись на две пары, должны были просто прочесать район вокруг порта, запоминая улицы, заведения, проулки и проходы, чтобы нам потом ориентироваться проще было.

А экипаж в штатном режиме, только вахты усиленные, потому что, со слов и шкипера, и Глеба-боцмана, в порту всякое случалось, порядка и здесь немного. Возьмут плату за стоянку, а дальше сам о себе заботься. Поэтому, кстати, палуба судна считается таким местом, куда без приглашения даже ногой ступить нельзя – могут убить, и ничего за это не будет. А если не доверяешь, то и по приглашению не ступай, сам потом и виноват будешь. Хочешь говорить – говори с причала.

Пришлось дожидаться сборщика платы, который подъехал к причалу на двуколке, сопровождаемый на удивление здоровенным и плечистым кучером с двумя револьверами, чистым головорезом с виду. Разговор сильно не затянулся – понятия «контрабанда» здесь не существовало, запрещенных товаров тоже не было. Спросил о том, сколько стоять будем, услышал ответ, назвал сумму, весьма немаленькую, к слову, раза так в полтора больше, чем берут за стоянку в Новой Фактории, пересчитал полученные деньги, кивнул и удалился величественно. На прощание сказал, правда:

– Мы сюда всех пускаем и всем рады. Воды взять, топлива, едой закупиться, в кабаках повеселиться – всегда пожалуйста. Но если ты здесь свои приватирские дела решать начнешь, то рады тебе уже не будем. Надеюсь, ты понял.

Пришлось сказать, что понял.

– Иван, ты все же за шкипером нашим приглядывай, – сказал я на прощание мотористу, когда портовое начальство уехало и экипаж начал расходиться.

Тот усмехнулся, оглянулся, убедившись, что Игнатий разговора не слышит, сказал мне тихо:

– Одного решили вообще не отпускать. Каждый раз с ним не меньше двоих будет.

– Ага, вот это хорошо. А то сам знаешь, зачем пришли, не хватает только, чтобы к отходу шкипер опять пропал.