Именно это произошло с миллионами людей. Они потеряли почву. Посредством саньясы я пытаюсь дать вам почву, которая сможет питать вас, с тем чтобы ваша система снова наполнилась соком, чтобы сок снова начал свое движение внутри вас, чтобы вы снова стали сочными, молодыми, энергичными, свежими.

Человечество утратило одно качество – качество вкуса к жизни. А что такое жизнь без этого вкуса? Простое ожидание смерти? Ничто другое невозможно. Лишь тогда, когда этот вкус есть, вы живете; в противном случае вы прозябаете.

Саньяса – это не самоотречение, это способ проживать жизнь во всей ее полноте и интенсивности. Это искусство проживать жизнь во всех ее измерениях, это способ проживать жизнь во всем ее богатстве. Это не прежнее представление о саньясе. Я не создаю монахов и монахинь – вовсе нет. Я создаю живых людей, вибрирующих, пульсирующих людей, обладающих вкусом к жизни, молодых и свежих, готовых отправиться в любое приключение в поисках истины, любви, Бога.

Как можно отбросить саньясу? Вот почему я называю этих людей задницами – не потому, что они отбросили саньясу. Они – задницы, потому что ее приняли. Они не понимают, что делают. Они не осознают, куда движутся. Эти люди не в сознании; они просто сомнамбулы, роботы, зомби. Когда они видят, что так много людей приняли саньясу, их стадная психология, их массовый овечий ум немедленно подает им мысль: «Значит, и мне тоже нужно стать саньясином».

Зачем? К чему беспокоиться, если это решение не возникло у вас в самой сокровенной сердцевине? К чему беспокоиться, если у вас не началась любовная связь со мной? Зачем беспокоиться, если я не затронул в вашем сердце какую-то струнку, если внутри вас не зазвучала благодаря мне какая-то музыка?

Но эти люди получают саньясу не у меня; они получают ее у вас, других саньясинов. Видя так много людей в оранжевом и видя так много людей, которые веселы и счастливы, они начинают завидовать. Ими овладевает чувство соперничества; они начинают ощущать, что упускают что-то. У них возникает мысль: «Я тоже должен узнать, что такое саньяса». Конечно, эти люди знают, что они не смогут следовать ей во всем, но внутри они рассуждают, убеждают себя: «По крайней мере, пока я здесь, почему бы мне не побыть саньясином и не ощутить вкус этого? А затем, когда я вернусь домой, я просто полностью забуду об этом, так что никто ничего не узнает, а я смогу снова стать частью моего прежнего привычного порядка».

Именно так функционирует стадный ум. А саньяса – не для стадного ума, не для овечьего ума. Она – для львов.

На самом деле, я удивлен, Ананд Лайонел… Похоже, я дал тебе неправильное имя[5]. Лев, задающий подобный вопрос? Этот вопрос возник из очень трусливого, очень хитрого ума. И я повторяю, что ты, тем не менее, можешь не осознавать этого – но тогда это еще опаснее. Если ты это осознаешь, то есть возможность что-нибудь предпринять.

Именно поэтому я отвечаю тебе – чтобы ты смог это осознать. Это один из трансформирующих процессов жизни: если вы что-то осознали, то очень легко можете от этого избавиться. Если вы чего-то не осознаете, то нет и вопроса о том, чтобы от этого избавиться.

Поэтому иногда мне приходится даже проявлять по отношению к вам жесткость, временами мне приходится быть с вами по-настоящему жестоким, поскольку это очень непростое дело – выдергивать истины из подсознания. Это хирургия, это причиняет боль. И эти свои хирургические операции я провожу без наркоза, потому что бессознательное должно быть сделано осознаваемым. Поэтому у меня нет возможности усыпить вас на то время, пока я говорю с вами и вывожу некую подсознательную правду к вам в сознание. Если вы будете спать, бессознательное никогда не станет осознаваемым.