Настоящая противоположность сострадания – не гнев. Настоящая противоположность сострадания – воспитанное сострадание, сострадание, которое присутствует не внутри вас, а лишь в вашем характере; сострадание, которое вы нарисовали у себя на периферии.

Настоящая противоположность ваших улыбок – не слезы, а улыбки, которые были нарисованы, улыбки, затрагивающие только губы и представляющие собой лишь физическое упражнение для губ. В этих улыбках не участвует сердце; за ними не стоят чувства. За такой улыбкой нет никого, она – лишь заученный трюк. Слезы не противоположны улыбкам; они только дополняют их. Настоящая же противоположность – фальшивая улыбка.

Всегда помните о том, что фальшивое – враг истинного. Если ваша улыбка подлинна и ваши слезы подлинны, то они – друзья, они будут помогать друг другу, поскольку вместе будут усиливать истинность вашего существа. Если ваши слезы фальшивы и ваши улыбки фальшивы, то они – также друзья; они будут усиливать вашу ложность, вашу личность, вашу маску.

Конфликт существует между настоящим и ненастоящим или притворным. Опустошение себя имеет огромную ценность, в то время как стирание себя опасно. Стирание себя – это тонкий маневр эго, которое возвращается с черного хода.

И естественно, что это будет делать вас все более и более серьезными. Вот почему ваши так называемые святые выглядят такими серьезными. Для их серьезности имеется причина. Эта причина в том, что они постоянно поддерживают кротость, которой на самом деле нет. А поддерживать что-то, чего на самом деле нет, трудно, тяжело. Нужно постоянно быть настороже. Небольшой промах тут или там, и реальность заявит о себе и разрушит все, что вы так долго поддерживали. Она разрушит вашу респектабельность.

Все, что необходимо постоянно поддерживать, будет делать вас серьезными и грустными, опасающимися глубоко внутри, что вас застанут с поличным, застанут в вашей фальшивости. Если вы несете в себе что-то фальшивое, то вы будете избегать людей. Вы никому не позволите стать вам другом, стать близким человеком, поскольку близость опасна тем, что другой человек, возможно, увидит что-то такое, чего не видят посторонние. Вы будете удерживать людей на расстоянии, будете шарахаться от них. У вас будут лишь формальные взаимоотношения, потому что быть в настоящих отношениях означает раскрывать себя.

Поэтому ваши так называемые святые укрылись в монастырях. Это произошло из-за страха. Если бы они оставались на рыночной площади, их бы уличили; тогда открылось бы, что они обманывают, жульничают, лицемерят. В монастырях они могут сохранять свое притворство, и никто не сможет его обнаружить. Более того, там есть и другие лицемеры; вместе им легче поддерживать соблюдение своей тайны, чем каждому лицемеру по отдельности.

Монастыри возникли для эскапистов. Но даже в миру вы можете жить по-монашески, всегда держа людей на расстоянии, никогда никому не позволяя проникнуть в ваше внутреннее существо, никогда не открываясь, никогда никому не позволяя мельком заглянуть к вам внутрь, чтобы посмотреть, кто вы есть, никогда не глядя людям в глаза, избегая людских взглядов, отводя глаза в сторону. И всегда торопясь, чтобы все знали, что вы так заняты, что у вас нет времени даже на то, чтобы сказать: «Привет!», пожать чью-то руку, посидеть с кем-нибудь запросто. Вы всегда так заняты, у вас так много дел.

Вы не допустите близости даже с теми, кто вам близок: с мужьями, женами, детьми, – и с ними у вас тоже будут формальные, официальные взаимоотношения.