– Мне больно, – растерянно сказала Одри. Моузли открыл входную дверь.

– Убирайся.

– Куда?

– Не знаю. Подай сигнал своим утилизаторам. Пусть заберут тебя. Или как там у вас это работает? – он вытолкнул Одри из квартиры. Дверь закрылась.

Одри простояла в подъезде дома четверть часа, затем поняла, что не знает, куда идти, вернулась к Моузли. Он открыл дверь, выругался.

– Снова ты? – уставился Моузли на Одри.

– Отвези меня домой, – попросила она.

– Ты дройд.

– Я не дройд. Я живу в касте рабочих…

Дверь закрылась, едва не ударив Одри по носу. Она выждала пару минут, затем снова постучала.

– Убирайся! – крикнул через дверь Моузли.

– Мне некуда больше идти.

– Я сказал, убирайся!

– Пожалуйста! – Одри снова постучала. Без ответа. Позвала Моузли по имени. Тишина.

Она выждала пару минут, снова постучала и снова не получила ответа. Усталость навалилась на плечи. Одри опустилась на корточки, прижалась спиной к стене, закрыла руками лицо, пытаясь собраться, успокоиться.

Моузли вернулся в гостиную, поставил перевернутый столик на место, собрал с пола обезболивающие таблетки, хотел выпить еще одну, вспомнил Одри, вернулся ко входной двери.

Одри услышала, как открываются замки, подняла голову.

– Почему ты не уходишь, черт возьми? – уже как-то примирительно спросил Моузли.

– Я не знаю, куда идти. Я никогда не была в этом районе прежде. – Одри устало всплеснула руками. – Почему ты не хочешь просто отвезти меня домой? У тебя разве нет машины?

– Есть.

– Тогда в чем проблема?

– Даже если бы я поверил, что ты человек, то я все равно не смог бы отвезти тебя домой. Никто не сможет. Дороги между кастами закрыты.

– Что же мне тогда делать?

– Я не знаю. – Моузли огляделся, примирительно протянул Одри руку, предлагая помочь подняться. – Для начала мы можем вернуться ко мне в квартиру.

Одри проснулась ранним утром потому, что привыкла вставать в это время, чтобы идти на работу. Но сейчас идти было некуда. Моузли спал в гостиной, раскинувшись на диване, словно подстреленная охотником гигантская птица. Одри смотрела на него несколько минут, затем вспомнила, что в кармане лежит карандаш, нашла старый плакат, на котором был изображен Моузли в футбольной форме, вытащила его из рамки и начала рисовать на обратной чистой стороне.

Моузли проснулся лишь несколько часов спустя. Сонно прищурился, изучая картину, хмыкнул что-то себе под нос, снова уставился на картину.

– Так ты не дройд, – сказал он растерянно. Посмотрел на Одри, снова на картину и снова на Одри. – Ты и правда не дройд, черт возьми!

– Одри Эшленд. – Она улыбнулась и протянула ему руку.

Моузли с глуповатым видом пожал ее, представился, выругался и тряхнул головой, словно надеялся, что видение рассеется.

– Теперь ты поможешь мне вернуться домой? – спросила Одри.

– Домой? – сейчас Моузли напоминал боксера-тяжеловеса, который получил сильный удар и находится на грани нокаута, отчаянно цепляясь за канаты и продолжая получать удары.

– Каста рабочих, помнишь? – сказала Одри.

– Каста рабочих? – Моузли снова тряхнул головой. – Попробую сделать пару звонков… – он огляделся, словно забыл, где в его доме находится телефон.

– Может быть, сначала позавтракаем? – предложила ему Одри.

– Позавтракаем? – Моузли окинул ее растерянным взглядом и неожиданно улыбнулся. – А может быть, попробовать устроить тебе встречу с каким-нибудь художником?

– Художником? – Одри покраснела, покосилась на свою картину. – Тебе… Тебе понравилась эта мазня?

– Мазня?!

– Просто у меня есть картины и лучше, но…

– Ты боишься?

– Боюсь? – Одри натянуто рассмеялась. – Нет, но я ведь из касты рабочих. Как я могу стать художником?!