Сначала Одри не могла понять, что происходит, затем долго доказывала, что она не дройд, что никогда не работала в фирме оказания приватных услуг.

– Я человек, понимаете? – кричала она, рассказывая об аварии, в которую попала после того, как машина, доставлявшая к Моузли одноразового дройда, потеряла управление.

– А это уже что-то новое! – хохотал Моузли. Его друзья весело галдели и вспоминали предыдущих дройдов, сравнивая их с Одри. – Скоро они научатся делать дройдов так, что мы не сможем отличить их от нормальных женщин, – сказал Моузли.

– Я и есть нормальная женщина! – разозлилась Одри. – Я могу доказать. Я умею рисовать. Дройды не умеют. Дайте мне карандаш и листок бумаги. Дайте мне что угодно, на чем можно рисовать, и я докажу вам.

– Шлюха-художник! – загалдела толпа. Одри попыталась сбежать, но двери были заперты. Попыталась расплакаться, но это лишь еще больше развеселило толпу.

– У меня есть парень! – соврала Одри, уже ни на что не надеясь. Кто-то силой усадил ее на колени. Кто-то предложил раздеть ее. – Вам бы понравилось, если бы кто-то захотел сделать это с вашей девушкой? – спросила Одри. Она заглянула каждому из них в глаза. Они лишь смеялись. – У вас что, ни у кого нет девушки?

– У Моузли была жена.

– У Моузли? – Одри отыскала взглядом хозяина квартиры. – Вы бы хотели, чтобы с ней сделали то, что вы хотите сделать со мной?

– Она была человеком, а не дройдом.

– Вы не ответили.

– Нет. Не хотел бы. – Моузли помрачнел, окинул хмурым взглядом своих друзей. – Мне не нравится эта шлюха.

– Слишком умная? – спросил один из друзей.

– Слишком настоящая.

– Это все из-за твоей жены, да? – спросил друг.

– Причем тут моя жена?

– Ты скучаешь по ней.

– По футболу я скучаю больше. – Моузли вспомнил о выбитом плече и решил принять еще одну дозу обезболивающих.

Вечеринка стихла, погасла. Друзья Моузли почувствовали скуку и потянулись к выходу. Одри попыталась выскользнуть из квартиры вместе с ними, но ей не позволили этого сделать.

– Останься с ним, – сказал один из друзей Моузли. – Твоя фирма получила деньги за веселье, так что ты просто обязана развеселить его.

– Я не дройд! – сказала Одри, но дверь уже закрылась.

Одри осталась наедине с Моузли. Повисшая пауза сгустила воздух. Девушка не поворачивалась, но буквально чувствовала на своей спине тяжелый взгляд футболиста.

– Ты ведь одноразовый дройд, – не то спросил, не то утвердительно сказал он. Одри не ответила, не обернулась. – И что с тобой будет после, когда ты уйдешь? – голос Моузли был хриплым, надломленным, но грубым, словно он прятал за этой грубостью грусть. – Что с вами делают утром? Отправляют в утиль или что-то еще?

– Я не знаю. – Одри заставила себя обернуться. Моузли пристально смотрел на нее. Только сейчас Одри заметила, что у него голубые глаза.

– Я тоже не знаю, куда отправят меня, когда лига больше не будет нуждаться во мне, – неожиданно сказал Моузли. Одри услышала тяжелый вздох. – Наверное, тоже пустят в утиль. – На его лице появилась улыбка. Сломанный нос и большой шрам на левой щеке как-то скрасились.

– Вам красиво, когда вы улыбаетесь, – честно сказала Одри. Улыбка Моузли сменилась кривой ухмылкой. – А вот так уже не очень.

– Ты правда очень странный дройд, – сказал Моузли после долгой паузы, подозвал к себе Одри. – Дройды твоей модели могут пить или ты только умеешь заниматься сексом?

– Я не дройд.

– Тогда пей. – Моузли налил ей стакан скотча.

Одри хотела отказаться, но ей казалось, что если она это сделает, то уже никогда не сможет переубедить Моузли, что она человек, а не дройд.