17 апреля 1895 года в Симоносеки был подписан унизительный для Китая Симоносекский договор. В мае 1895 года началась передача представителями цинской администрации японцам островов Пэнху, Тайваня и Ляодунского полуострова.
Подписание договора вызвало в Китае многочисленные протесты, но это уже никакого значения не имело. Англо-японский писатель Лафкадио Хирн, описывая возвращение японских войск после войны с Китаем, приводил слова некого старого японца о погибших солдатах: «Из Китая и из Кореи они придут, и те, кто покоятся в морских глубинах… Они услышат зов и в тот день, когда воинства Сына Неба двинутся против России…» Что ж, в Японии прекрасно понимали, кто станет ее следующим противником…
Между тем в итоги японо-китайской войны вмешались европейские державы. Если параграфы Симоносекского договора вполне устраивали Англию, то они очень не понравились России, Франции и Германии, которые заявили решительный протест, пригрозив даже боевыми действиями. После этого Япония в обмен на увеличение контрибуции была вынуждена отказаться от аннексии Ляодунского полуострова.
Вскоре после войны потеряла власть и всемогущая императрица Цыси. Бывшая куртизанка и опытная интриганка была отстранена от власти своим племянником императором Гуансюем. Китай медленно, с большим скрипом становился на путь реформ.
Глава четвертая
Победа Японии над Китаем еще больше запутала геополитическую ситуацию на Дальнем Востоке. Прежде всего, поменялся хозяин у Пхеньяна. Вместо китайцев теперь на Корею претендовали еще более алчные, чем маньчжуры, японцы. Если до войны Япония воспринималась в Европе как политический карлик, то отныне она, казалось, была готова вмешаться даже в Большую Игру Лондона и Петербурга.
Между тем логика и опыт Большой Игры в Синьцзяне и Тибете побуждали российскую дипломатию вступить в борьбу за Корею и Маньчжурию. Но то, что было вполне оправдано в Центральной Азии, на Дальнем Востоке было намного рискованней.
Дров в разгоравшийся костер подкинул и Генеральный штаб. Там подготовили меморандум, утверждавший, что только Корея сможет обеспечить Россию незамерзающим морским портом на Тихом океане.
– Наша дорога в Корею проходит через Маньчжурию, – подчеркивал начальник Генштаба генерал от инфантерии Обручев. – Корея – это цель, тогда как Маньчжурия остается лишь средством к достижению цели.
Военный аналитик князь Волконский считал, что над Кореей следует учредить российский протекторат по примеру Бухары.
– Зачем выдумывать телегу! – утверждал Волконский. – У нас имеется уже отработанная схема, а туземцы везде одинаковы!
Из хора сторонников корейской экспансии выпал умный и скромный начальник штаба Приамурского военного округа генерал-майор Чичагов.
– На Дальнем Востоке нельзя играть по правилам Туркестана! – утверждал он. – Здесь совсем иные реалии и иная степень политического риска. При этом Англия и здесь остается нашим главным противником. Наиболее же реальным союзником англичан на Дальнем Востоке и, следовательно, нашим врагом очень скоро станет Япония. Надеюсь, что в Петербурге обратят внимание на принятую японцами программу ускоренной модернизации и перевооружения армии и флота. По моим данным, к 1904 году они ее завершат. Именно тогда Лондон и бросит японцев против нас!
Увы, к прогнозам умницы Чичагова тогда никто не прислушался…
Единого мнения в российском политикуме относительно дальнейшей политики на Дальнем Востоке не было. Всякий тянул в свою сторону. Одни жестко критиковали цинские власти и призывали правительство пойти на соглашение с Японией. Другие, наоборот, ратовали за образование некой паназиатской империи под эгидой России. Газеты вовсю запугивали обывателей нашествием азиатов. Ловкий публицист Левитов в серии зловещих памфлетов о грядущем наступлении азиатских полчищ на Европу ввел новый термин – «желтая угроза», немедленно всеми подхваченный. Истерия докатилась до дальних деревень, где бабки-вещуньи пугали крестьян: