Развернутый ответ на вопрос как вы стали таким/ой, какой/ая вы есть? неизбежно приводит к сюжету идентификации. В этой связи под нарративной идентичностью принято понимать такие аспекты идентичности, которые отражаются и производятся в модусе автобиографической наррации [Keupp, Ahbe, Gmuer, Hoefer, 1999; Ricoeur, 1990; Widdershoven, 1993]. Классический вопрос кто я? возможен благодаря специфической способности человека к саморефлексии, разделению себя одновременно на субъекта и объекта и занятию позиции, отношения к самому себе [Keupp, Ahbe, Gmuer, Hoefer, 1999, S. 8]. Поэтому развитие этой темы видится как минимум в двух направлениях:

как вопрос о качественной идентичности – о приписываниях и предикатах, с которыми индивид себя определяет, о его характеристиках, диспозициях, групповых принадлежностях, ролях и оценках;

в отношении структурных аспектов вопрос об идентичности – это вопрос о единстве личности в смысле непрерывности и когеренции/связности (внутренней согласованности). В этом смысле нам близка трактовка идентичности Ю. Хабермасом, который выделяет личностную и социальную идентичности, между ними, как между двумя измерениями, – балансирующая Я-идентичность. Если личностная идентичность как вертикальное измерение обеспечивает связность истории жизни человека, то социальная идентичность по горизонтали интегрирует различные требования ролевых систем, к которым принадлежит человек. «Установление и поддержание этого баланса происходит с помощью техник взаимодействия, среди которых исключительное значение отводится языку. Во взаимодействии человек проясняет свою идентичность, стремясь соответствовать нормативным ожиданиям партнера. В то же время человек стремится к выражению своей неповторимости» [Антонова, 1996, с. 138].

(Авто)биография, зафиксированная на перекрестке таких структурных и качественных характеристик, представляет собой как преемственные, так и оборванные идентификационные проекты, стартующие, но и завершенные социальные опыты. Теоретическое обоснование этого положения содержится в современных европейских теориях идентичности Х. Койпа, Й. Штрауба [Keupp, Ahbe, Gmuer, Hoefer, 1999, S. 21; Straub, 2000] социально-конструктивистской и интеракционистской направленности. В них идентичность понимается не в форме стабильного и описываемого продукта, результата развития, завершаемого со вхождением во взрослое состояние, не как монолитный и онтологизируемый блок, а как открытый процесс длиной в жизнь, полицентричный и фрактальный, как patchwork.

В традиции философского анализа нарративная идентичность – это философский конструкт, тематизирующий прежде всего темпоральную конструкцию идентичности как эмплотмента [Уайт, 2002; Ricoeur, 1990; Carr, 1986; Widdershoven, 1993]. Рассказывание здесь является средством для понимания человеком своей временности и способом придания смысла жизненному пути. Сходно развивается и в концепции Т. Сэрбин «нарративный принцип», согласно которому темпорально члененное и структурированное по смыслу упорядочение опыта превращается в плот через цель и функции рассказывания в ситуации коммуникации [Sarbin, 1997]. В социологическом подходе M. Зоммерса описываются нарративная идентичность, возможности познания и действия, диспозиции к действиям как погружение в заданный «социальный нарратив», в котором акторы обживаются, социализируются, придают формы своим пережитым опытам [Sommers, 1994]. При этом в центре не рассказывающий индивид, который в нарративной конструкции своей личной истории опыта создает идентичность. Рассказчик рассматривается как владелец и пользователь нарративно опосредованной культуры, создающий свои опыты в предлагаемых формах, нарративных