Другие, те, что жалели, были еще хуже. «Какая трагичная смерть. Надо же, на собственных глазах потерять мать», – перешептывались они за моей спиной. Тогда я и решил, что больше никогда и никому не позволю себя жалеть. Обрасту мышцами и броней, закалюсь подобно самому прочному металлу, стану другим человеком, но не дам им такого повода.

– Я не хотела, правда. – Ее лицо выражало искреннее сожаление. – Точнее, может, и хотела, но не со зла. Не думала, что вас это всерьез заденет. Вы же такой… неуязвимый, что ли, понимаете? Даже обернувшись енотом, и то сумели сохранить самообладание.

Я все понимал и уж точно не держал на Машу обид. Даже мысленно усмехнулся из-за того, что Савушкина, оказывается, высокого обо мне мнения.

Сохранил самообладание? Ага, как же! Это она не видела, как, не найдя прохода в том самом дупле, я минут пять бился головой о стену. Еще бы! Осознать, что ты на неопределенный срок заперт в теле какого-то жалкого хорька. Да такой участи худшему врагу не пожелаешь!

– Давайте закроем эту тему, – предложил я. – Мне бы найти что-то из нормальной одежды взамен звериной шкуры. – Не сдержал ухмылки, едва представив, как по-идиотски я наверняка смотрелся со стороны. – Поможете?

Робкий взгляд коснулся моих ног и обнаженных плеч, словно обласкал их, поднялся выше, очертив грудь и шею, замер на губах. Сам того не ожидая, я внезапно ощутил прилив тепла, будто в сердце что-то тронулось от ее внимания.

– Да, попробую поискать, – согласилась Маша.

День выдался непростым. Она устала не меньше моего, при этом для девчонки держалась весьма достойно. И сейчас не побоялась залезть в чужие вещи, выуживая из недр хозяйского сундука свободную льняную рубаху и такие же просторные штаны.

– Оверсайз и здесь в моде, – обезоруживала Маша своей чистой девичьей улыбкой. – Надеюсь, Драгомир не станет возражать.

Ее расположение к местному воеводе в перьях отчего-то порождало в душе острую неприязнь. Не осознавая на то причины, мне хотелось вытеснить этого бородатого чужака из ее мыслей.

– Все лучше, чем застать меня рядом с вами в его покоях абсолютно голым. – Должно было прозвучать как шутка, но вместо этого окутало комнату неловкой паузой.

Застенчиво улыбнувшись, девушка прижала к покрасневшим щекам ладони, и мне, признаться, такая ее реакция безумно понравилась.

Громкий стук в дверь отрезвил нас обоих.

– Туда, скорее! – скомандовала Маша, указывая за кровать, как какому-нибудь горе-любовнику из анекдота. Мне эта идея с прятками не особо пришлась по душе, но и других не было. Едва вернувшись в собственное тело, я еще не успел подумать над тем, как действовать дальше.

– Войдите, – велела Савушкина, после чего комнату наполнили ароматы жаркого, свежеиспеченной сдобы и чего-то еще вкусного. Голодный желудок на радостях свело спазмом. – Спасибо! Это все мне? – удивилась она. – И вино тоже?

– Воевода приказал нести самое лучше. Но, если не нравится, верну обратно на кухню.

– Нет-нет, нравится! Оставьте, пожалуйста. Я действительно очень голодна.

– А где ваш зверь? – поинтересовался парень, наверняка осматриваясь по сторонам.

– Да кто ж его знает. Свернулся себе калачиком и уже спит где-нибудь под кроватью. Он у меня хороший мальчик, беспокойства никому не доставит.

– Если что понадобится, зовите в любое время, – расшаркивался в дверях Живко.

– Спасибо-спасибо, и вам доброй ночи, – умело выпроводила его Маша, после чего закрылась изнутри на засов.

– Хороший мальчик? – не удержался я от провокации, вылезая из-под кровати в одних штанах на голое тело.