– Нет, я не понимаю, как можно жить в такой разрухе? Как сюда люди на работу добираются?

– Да они все местные. Раньше здесь коровники были, теперь бывшие доярки у Самарского на венках и работают, – ответила я с улыбкой, с детства привыкшая к жизни в деревне. – Это же сельская местность, что тут поделаешь. Городские бюджеты досюда просто не доходят, их еще до этого по своим распиливают.

– И все равно нельзя так просто смиряться с таким состоянием дорог, – возмущенно заявил босс. – Наша самая большая слабость заключается в том, что мы сдаемся! – в очередной раз с деловым видом кого-то он процитировал, решительно зашагав по вытоптанной сухой траве к коровнику.

Я последовала за ним, наслаждаясь свежим воздухом и пытаясь не улыбаться его беспокойству по поводу дорожного покрытия. Тоже мне, распереживался! Если бы в наших российских селах это была самая большая проблема, так ведь нет, и других проблем посерьезнее хватает.

Когда мы добрались до цеха, Валерий Дмитриевич без всякого стеснения начал разговор с рабочими о необходимости улучшения условий труда и благоустройства территории.

– Вы только посмотрите на это! – воскликнул босс, указывая на старую стеклянную дверь в цех. – Она же не изолирует нормально ни звук, ни тепло. Зимой здесь наверняка в валенках ходят, чтобы не замерзнуть. А складские системы хранения! Кто так работает? Мы в каком веке живем?

Рабочие недоуменно переглядывались, слушали его, но оставались в стороне. Я и сама смотрела на Валерия Дмитриевича с удивлением – сейчас он казался совершенно другим человеком. Увлеченный и вдохновленный реформами, мой босс напоминал безумного революционера-одиночку.

– А вы, Мария, что об этом думаете?

– А что тут думать, цех-то не наш. А Самарскому, боюсь, ваши идеи по благоустройству вряд ли придутся по душе, как и то, что вы принялись обсуждать это с его сотрудниками. Не такой он человек, – шепнула я боссу, когда рабочие разошлись по своим делам.

– А вы не бойтесь, Савушкина, смотрите шире! Не как наемный сотрудник, а как руководитель или собственник бизнеса, – не растерял он и грамма былого энтузиазма, будто вообще меня не слышал. – Я, например, вижу здесь большой потенциал для развития. Уверен, что и Виктору Николаевичу, нашему давнему партнеру, будет интересно обсудить эти идеи. Какой нормальный человек не захочет, чтобы его бизнес развивался и процветал? Вместе всегда можно добиться большего! – снова то ли кого-то цитировал, то ли на ходу сочинял лозунги из головы, кто ж его знает.

Конечно, мне было что возразить этому отчаянному безумцу, но я решила промолчать и взять паузу, уже предвкушая его фееричное знакомство с Самарским.

Перестроенный коровник, а ныне цех по изготовлению венков, напоминал собой причудливый лабиринт, от пола до потолка заваленный всякой всячиной. Если уж и говорить о благоустройстве, то я первым делом на входе выдавала бы посетителям схему передвижения, чтобы те не плутали тут до старости.

Кабинет Самарского при этом волею судьбы располагался в противоположном конце от входа. Полные решимости до него добраться, мы с Полосатым галстуком принялись пробираться через мотки проволоки, где два мужика делали каркасы, через залежи зеленых елочек и рулонов разноцветных лент, которые женщины к этим самым каркасам клеили. Затем миновали склад вонючего клея и помещение, заваленное коробками с мятыми искусственными цветами, которые на заключительном этапе работницы расправляли феном. Естественно, пару раз мы умудрились свернуть не туда, поспорить по этому поводу, а еще едва не разругаться. Но в итоге до пункта назначения все-таки добрались.