Девочек нужно предупредить, что они засланные янки и в любую минуту могут умчаться в закат, если так повелит их американское сердечко.

— Две цыпочки прям улёт, — растягивает рот до ушей Роб. — Ой, — деланно закатывает глаза, понимая, что прокололся на мне.

— Те девушки, на которых вы смотрите, Роб, с фальшивой тональностью да и тюниг сейчас уже не в моде. Стоит присмотреться к крайней представительнице моего рода слева, — указываю на Варвару, нашего штатного фотографа. Марк Харрис начинает смеяться от всей души. Опрометчиво с его стороны, конечно, потому что это прозвучал как сигнал к неминуемому.

Изольда Станиславовна подходит, преклоняясь перед нами, ладно перед ними. Улыбается, в глаза им заглядывает, крутится вокруг своей оси, пританцовывая. Другие девушки выстроились чуть позади неё.

Лилия пучит свои голубые глазки, выставив стройную ножку вперёд. Жаль, что её эксклюзивность попахивает дешёвым подкатом, а так она заслуженно получает «золотую малину» за самую худшую роль в своей жизни.

Лена сначала вела себя сдержанно, но потом поддаётся общему порыву по соблазнению будущего руководства. Выглядит жалко, поехали дальше.

Кристина… Ну, молодец. Три года на пилоне играют существенное преимущество перед другими. И прогнулась, ягодичные округлости показала, оттеснив в сторону запыхавшуюся Изольду. План по завоеванию сердце одного из холостяков засчитан.

Одна Варвара скучающим взглядом наблюдала всю эту распрекрасную картину, не шевелясь. Вчера девушка разбила свой фотоаппарат, которым гордилась. Сегодня, скорее всего, у неё день траура.

Тётя Зоя держит каравай, сурово поджимая губы в одну линию. Вот, это я понимаю. Не сдаётся и не преклоняет колено перед чуждим нам менталитетом. Осанка ровная, взгляд опустошенный, как и полагается даме с секретами, надеясь, что их возьмётся кто-то разгадать.

У Кристины же весь секрет сразу вывалился наружу, так и не сохранив тайну своего пластического хирурга.

— Гости дорогие… — нараспев запевает льстивую балладу Изольда Станиславовна, принимая каравай из рук Зои. — Хлеб и соль, — с надеждой во взгляде смотрит на меня. Перевожу с видом беспечности и полного принятия всей ситуации, словно мы так каждый раз встречаем гостей.

— Теперь, по нашим традициям надо откусить от него кусочек, — обращаюсь к мужчинам приглашающим жестом руки. — И без рук, — лукаво подмигиваю я. — Посмотрим, как работает ваш рот по второму его предназначению, — уже по-русски с шипением заканчиваю свою фразу.

Американцы смотрят друг на друга, будто их в клетку к настоящему мишке сейчас отведут, которого они не встретили на улице по пути сюда. Тихонечко хихикаю над ними. Скоро меня освободят от гнёта двух англоязычных альфа, и я вновь погружусь в свой мыльный сериальный мир.

— Смелее, — произношу Марку на ушко я, отчего он вздрагивает. — Бездрожжевой, если беспокоитесь о фигуре, — поднимаю указательный палец вверх, выделяя значимость своих слов.

В следующую секунду с диким рыком к нам приближается огромный лохматый медведь! Марк мгновенно срывается с места, чтобы нанести сокрушительный удар по лохматой морде, вспоминая все технические моменты из фильмов с участием Брюса Ли.

Каравай летит прямиком на асфальт, девушки охают и ахают, забывая все приличия этикета, разбегаясь по углам. Когда враг уже был повержен и обезврежен, прижатый коленом отважного янки, наступает гробовая тишина. И она совпадает с моим ёмким выражением случившегося:

— Полный пи*дец.

На меня смотрят все. Все согласные и несогласные со мной. Кажется, особенно сильно я задела Бориса Юрьевича, а заодно и всю гениальность его идеи, одев костюм животного.