— И с чего? Не с той лапы встала?

— Пошел ты, — психанула и попробовала вскочить, но я перехватил и дернул в свои руки.

После короткой борьбы она выдохлась и гневно засопела.

— И еще раз, в чем дело?

Сам удивился своему спокойствию.

— Мне страшно, — процедила она, тяжело дыша.

И вдруг расплакалась. Я притянул ее к себе и крепко обнял:

— Ты же справилась…

— Я не могла обернуться! — взвыла она. — Это страшно! А когда обернулся ты, я вообще начала выпадать… С какими-то провалами в памяти!

— Тш. Я не знал, думал, тебе так легче будет, — гладил ее по волосам. — Давай я больше не буду оборачиваться. Буду говорить с тобой…

— Я не знаю, что хуже! — Энди обхватила мою руку, шмыгая носом.

— Энди, ну у нас уже прогресс — никто не покусан, оба выспались… А всего-то пара дней прошли. Уверен, мы справимся.

Она затихла ненадолго, прерывисто вздыхая. Потом решительно отстранилась:

— Давай обработаю руку, — скомандовала хрипло, — и пойдешь к врачам.

— Сначала в душ, — поморщился я. Наверное, не стоит с ней забегать так далеко, но я не мог по-другому. Эта коза — моя! И ей лучше к этому привыкать.

— Ну и как ты в душ, черт тебя побери? Как тебя жена выносила? — ворчала «коза», лихорадочно одеваясь.

— Не помню, — поднялся за ней, предвкушая, как стяну сейчас с нее штаны, которые она только что подтянула. Один рывок, и я подцепил края ее рубашки и сдернул с нее, тут же отбрасывая в сторону.

Энди испуганно обернулась, темные волосы разметались по груди, прикрывая аккуратные соски…

— Какая ты красивая, — выдохнул, подхватывая ее под задницу.

— Псих! — схватилась она за мои плечи, а у меня уже все внутренности затопило желанием вжать Энди в стенку и войти в нее. — Штаны! Рейн!

Дождь из душа хлынул нам на головы, ни черта не остужая жар желания. Я едва соображал, избавляясь одной рукой от ее штанов, удерживая другой. Когда ворвался в нее, в глазах сверкнуло и потемнело на пару ударов сердца.

— Ты — что-то невероятное… — прохрипел ей в губы и снова заткнул ее рот своим.

Стон девчонки, звуки влажных ударов ее задницы о мои бедра, шелест душа — все они стали самыми сладкими звуками в мире. Грудь рвало от восторга и предвкушения наслаждения… Она вся была чистым наслаждением, которое прописывают по капле в виски… А я пил залпом неразбавленным. Эта доза, наверное, убьет, но более желанной смерти сложно представить.

— …Я не отпущу тебя. Слышишь?

Но она не слышала. Впивалась ноготками в мои плечи, кусалась на попытки поцеловать и подставляла шею, выгибаясь. Все как по нотам. Кто бы сейчас назвал ее неполноценной и бракованной? Она отвечала, сдавалась и подчинялась мне, будто у нас был полноценный медовый месяц в разгаре. И зверя ее я чувствовал как своего собственного. Его капитуляция сводила с ума едва ли не больше, чем отклик самой Энди. Я хотел от нее всего — всю ее с прошлым, настоящим и будущим. Хотел знать о ней все — что любит на завтрак, какими духами пользуется, какую музыку слушает. Я хотел продраться до ее сердцевины и дотронуться до самой мякоти, заставить довериться и вырвать согласие зубами…

— Р-р-рейн…

Глухой доверчивый вздох привел в чувства. Энди сжала ноги на моих бедрах и задрожала, задержав дыхание. И я послушно последовал за ней, как на привязи…

Только, не успев прийти в себя, она снова начала отбиваться от моей ласки и уворачиваться от поцелуев.

— Да какого ж черта тебе все не так?! — схватил ее за горло, требовательно уставившись разъяренным взглядом в ее глаза.

— Ты весь не так! — отплевывалась она от воды и мотала головой. — Пусти!