Макар поднялся и с грохотом поставил тарелку в раковину. Я подскочила к нему, но не успела ничего сказать, как он смерил меня взглядом. Уж не знаю, кто ему и что прислал, но настроение у него явно ухудшилось.

— Ты сказал, что мы съездим к Тобби! Или это как всегда у политиков — куча обещаний перед выборами, а потом в кусты?! Если у тебя проблемы, я к этому отношения не имею. С кем и что ты там не поделил…

— Моя главная проблема — ты! — гаркнул он и продолжил тихо, вкрадчиво: — Не лезь, Кира. По-хорошему тебе говорю. Ты меня уже порядком достала, лучше не продолжай.

На языке вертелось «а то что?», только глядя на Макара, я не была уверена, что хочу услышать ответ. На нём практически не было одежды, но это я чувствовала себя голой и совсем не потому, что он был рядом. Я не могла ему сопротивляться — не могла ни возразить, ни потребовать сдержать слово, потому что от меня ничего не зависело.

Смогла бы я возразить, если бы он сейчас поцеловал меня?

Макар сделал ко мне шаг. Сердце сразу же заколотилось, и вернулось волнение.

Молотов задел меня рукой и ушёл. Я повернулась и увидела его спину. Снова.

Кухня опустела. На столе россыпью стояли баночки с соусами, в раковине — единственная тарелка с куриной костью, а в душе было горькое разочарование. И касалось оно не только Тобби.

Макар

— Перекрои график на завтра, — приказал секретарше, только та взяла трубку.

— Макар Игнатьевич, сейчас почти двенадцать. Я…

— Я не спрашиваю тебя, сколько времени! Перекрои моё расписание на завтра и освободи час с семи до восьми!

— Но с семи до восьми…

— Сделай это! — рявкнул я в трубку и, нажав отбой, выругался.

Посмотрел на закрытую дверь. Послышалось или девчонка топчется рядом? Если она сейчас войдёт, придушу. Или…

Нет, блядь, точно не показалось.

Пересёк комнату и рванул дверь на себя. Девчонка отшатнулась. Зараза! В её глазах появился испуг, но было плевать. Схватил за футболку и затащил в спальню.

— Тебя не учили, что подслушивать нехорошо? — Припечатал к стене.

Её ногти вонзились мне в руку. Вот же сука! Я плохо соображал, что делаю. Она вырывалась, тёрлась об меня, шипела, как разъярённая кошка.

— Макар, нет! — Попыталась отвернуться, только я наклонился к ней.

Нет? Да к чёрту её «нет». Нашёл её губы. До Бэмби я так и не доехал и сейчас понимал — не доеду. Никакая шлюха не смогла бы заменить мне эту соплячку. Что в ней такого, сам не знал, но хотел так, что сводило и пах, и скулы.

Заставил её разомкнуть губы и проник в рот языком. Целовал и понимал — хочу. И что если не остановлюсь сейчас, не остановлюсь совсем, тоже понимал.

Как заставил себя оторваться от неё — хрен знает. Пах разрывало, яйца готовы были лопнуть, кровь стучала в висках.

— Пошла вон, — процедил, стараясь не смотреть ни на её ноги, ни на рот. — Пошла! — в буквальном смысле вышвырнул за порог комнаты. — И чтобы я тебя сегодня больше не видел.

Макар

Губернатор ждал меня на крытой веранде ресторана. Все остальные столики были пустыми и далеко не из-за отсутствия посетителей.

Отложив использованную салфетку, Успенский посмотрел на меня.

— Здесь подают хорошие стейки. — Он показал на свою тарелку. — Рекомендую.

— Спасибо. — Не спрашивая, я выдвинул стул напротив. — Сегодня у меня нет времени на стейки.

— Да, верно, выборы. Совсем забыл. И ты тоже кое-что забыл. — Взгляд его стал многозначительным. — Других причин заминки я не вижу, Макар.

Я сжал челюсти. Само собой, никто из нас ничего не забыл. Достаточно было сделать пару звонков, чтобы привести машину в движение. Несколько дней, и на месте приюта останутся голые стены, снести которые не составит труда. Но делать эти самые звонки я не спешил, хотя Иван по возвращении напомнил мне об этом.