— Ты что бесишься? Месячные не закончились?

— Мои месячные тут ни при чём.

— А что причём?

— Ты и твои дурацкие замашки.

Я быстро пошла вперёд. Перед нами была дорога, светофор переключился на жёлтый.

Я колебалась. Вот он — шанс.

Услышала, как зазвонил мобильный Молотова.

— Подожди, — бросил он мне и взял трубку. — Да!

Светофор продолжал мигать. Призывно, почти настойчиво.

— Кира! — донеслось в спину.

Машины загудели, жёлтый сменился красным. Оказавшись на другой стороне дороги, я бросилась в темнеющую арку между домов. Только и слышала, что звук своих шагов и дыхание. Ещё немного, и…

Макар

Проклятая девчонка! На обочине с другой стороны я оказался быстрее, чем включил голову. Видел, как она скрылась в потёмках, а в башке было одно: догнать. Маленькая паршивка! Заметил её в арке и ринулся следом.

— Пусти! — взвизгнула Кира. — Пусти меня. Козёл!

Толкнул её к подвернувшейся машине.

— Какого хрена?! Какого хрена, блядь?!

Она дёрнулась, попыталась вывернуться. Я жёстко припечатал её и, склонившись, процедил:

— Мы с тобой договорились или нет? Ты забыла?

— Ты не купишь меня, — зло зашипела она в ответ.

— Я тебя уже купил.

— Нет!

— Купил! — Прижал сильнее.

Её запах щекотал ноздри, дразнил, близость отшибала здравый смысл.

— Это совсем другое!

— Ни хрена не другое.

Она упёрлась в меня ладонями. Блядь!

Я снова хотел её, и так, что готов был уложить на капот и трахнуть прямо здесь и сейчас. Передо мной неделю виляли попками нормальные бабы, а я хотел эту ненормальную!

— Пусти! — зарычала она, толкая сильнее.

Я перехватил её запястье. Второй рукой взял за шею сзади и посмотрел в дико блестящие глаза. Всего миг прежде, чем впиться в её рот. Терзал губы и понимал, что этого чертовски мало. Хотелось большего. Её шёлковые волосы опутывали пальцы, тонкое платье пропускало тепло. Потёрся о неё бёдрами. Нащупал грудь и сжал.

Блядь! Лифчика на ней не было, и желание взять её стало ещё сильнее. Целовал, мял грудь и не мог остановиться. Если бы не проехавшая сзади машина, хрен знает, чем бы всё кончилось, но скользнувший по нам свет фар вернул какую-то часть здравомыслия.

Кира шумно дышала. Я упёрся рукой в машину возле её головы и не мог сделать шага назад.

Показалось или она дрожит? Страха в её глазах не было — дерзость, ярость и вызов.

— Домой пошли, — выдавил я. — Нагулялись, хватит.

Кира

Ноги не слушались. Макар тащил меня назад, а я ничего не соображала. Дрожь не унималась. Его пальцы мёртвой хваткой сжимались на запястье, и кожу жгло невидимым огнём. Остановился он, только когда мы перешли дорогу. Развернул к себе и посмотрел так, что пламя пробралось и внутрь.

— Ещё раз, — процедил он, — ты выкинешь что-то подобное, и я посажу тебя на цепь.

— Это тебя на цепь надо посадить.

— Заткнись! — Он рванул меня за руку. — Заткнись, мать твою! Не выводи меня ещё сильнее!

На нас посмотрела проходящая мимо женщина, но Макару до этого дела не было. Пробравшееся внутрь пламя прожигало, а колени снова начинали дрожать.

— На нас люди смотрят. Ты вроде печёшься о своей репутации. Может, отпустишь меня? — Я потянула руку.

Он не отпускал.

— Никуда я не денусь. — Потянула сильнее. — Пусти. Я всё поняла.

— Надеюсь.

Мы пошли по направлению к дому. Всё то же платье, всё тот же вечер. Только мне вдруг захотелось разреветься от непонятной досады. Чем я только думала? Он бы всё равно нашёл меня. Просто…

— Мороженое хочешь?

Я подняла взгляд на Макара. Он был злющим, каждая мышца напряжена.

— Мороженое хочешь? — Показал на ларёк метрах в пятидесяти и, не дожидаясь ответа, пошёл к нему. Даже оставить не побоялся.