– Привет, Мэйбелин.

– Привет, – подавлено улыбаюсь я и машу ей рукой.

– Как первый день в кампусе?

Пожав плечами, прохожу к своей кровати и, расшнуровав кеды, забираюсь на нее с ногами.

– Побывала в кафе «Пыльные книги и остывший кофе». Очень миленько.

– Обожаю это место. Там готовят самые вкусные тыквенные вафли и мой любимый Дабл-Дабл32.

Выдержав паузу, я прикусываю язык, чтобы не задать вопрос, который крутится у меня в голове, но моя нетерпеливость берет надо мной верх.

– Ты знаешь, кто такой Джеймс Харт?

Посмотрев на меня, Куин облизывает губы и кивает.

– Его все знают. Джеймс – местная хоккейная звезда. Он был одним из лучших нападающих «Бульдогов» в прошлом сезоне, пока не случилось кое-что ужасное с Сэмом Уайлдером.

– Сэм Уайлдер, – повторяю за ней. – Что с ним произошло?

Распустив хвост, затягиваю резинку на запястье и начинаю заплетать волосы в косу, параллельно наблюдая за Даймонд, которая неловко теребит край широкого аргайлового жилета.

– В прошлом году футбольная команда устроила вечеринку прямо посреди недели в честь своей победы над Дьюком в плей-офф. Это не было обычной тусовкой, больше напоминало карнавал Марди Гра, но проходящий в кампусе университета. Ну знаешь… тематические костюмы, грохочущая музыка, переполненные студенческие улицы.

Молча киваю, наблюдая на ее лице заметное волнение.

– В ту ночь многое произошло. Одна из чирлидерш сломала ногу неудачно спрыгнув в бассейн с балкона второго этажа дома футбольного братства. Кто-то из баскетболистов попал в сводку новостей из-за снесенного гольф-каром пожарного гидранта. Но это все было сущей ерундой, в отличие от смерти студента, у которого остановилось сердце прямо в разгар вечеринки.

– Святая Мария, – зажмуриваясь, шепчу я.

– Это и был Сэм.

– Но как?

– Если верить информации, которую рассказала профессор по этнической литературе, миссис Конуэл: в крови Уайлдера были обнаружены запрещенные вещества, явно поспособствовавшие его смерти. А еще, – сделав паузу, она переводит взгляд на окно. – Кажется, ему был противопоказан спорт, но его родители подкупили комиссию, чтобы он смог продолжить играть в хоккей.

– Разве это возможно?

– Честно говоря, я не знаю правдиво ли это. Может просто очередные слухи, которые здесь далеко не редкость.

Вздрогнув, я делаю глубокий вдох и, перевязав кончик косы, поднимаюсь с кровати, чтобы наконец-то разложить в шкаф одежду из чемодана.

– Ты хорошо знала Сэма?

Повернувшись в ее сторону, выгружаю вещи на кровать.

– Нет. Мы С Уайлдером не общались, но вместе посещали кафедру американистики каждый вторник. Курсы обсуждения этнической литературы вела как раз миссис Конуэл. Сэм был отличным парнем. Знаешь, – на ее губах появляется нежная улыбка. – Мы часто противостояли в дебатах касаемо социальной справедливости и равенства. Уайлдер считал, что авторы не принадлежащие к определенной этнической группе, не должны писать о представителях этой группы, так как это может привести к неаутентичному изображению и укреплению стереотипов. Но а я настаивала на том, что если автор проводит тщательное исследование, то имеет полное право. Мы никогда не сходились во мнении, – усмехнувшись, Даймонд облизывает губы. – Мне нравилось проводить время с Сэмом, пускай и таким странным образом.

– Но как это связано с Джеймсом? – непонимающе спрашиваю я, пытаясь разложить по полкам в своей голове все то, о чем она рассказала.

– Уайлдер и Харт были лучшими друзьями. Они вместе приехали из Сент-Пол и также вместе прошли отбор в хоккейную команду. Эти двое были неразлучны. Многие даже думали, что они не друзья, а родные братья, и я в том числе. Сейчас, – сжав в руках телефон, Даймонд что-то усердно ищет. – Вот, – подойдя ближе, она поворачивает экран в мою сторону, и я приоткрываю рот от удивления.