Кривлюсь в лице, вспоминая ролики с поеданием Сюрстремминга и ускоряюсь по направлению к тоннелю, ведущему на лед, под веселый хохот Грегори.

Остановившись у калитки, разделяющей лед и резиновый настил, я замираю. Мое сердцебиение ускоряется, а по телу пробегает колючая, как проволока дрожь. Затуманенный взгляд медленно перемещается на ворота, и я словно пытаюсь заставить свое воображение показать мне Сэма, но вместо него я вижу Рэгги, который разминает ноги и садится на поперечный шпагат, махая мне и выдавливая напряженную улыбку.

Проклятье. Возьми себя в руки, Джеймс.

Глубоко втянув носом холодный воздух, закрываю глаза и, сжав клюшку, толкаю коленом калитку, ступая на лед будто онемевшими ногами.

Сделав несколько неуверенных перебежек, сглатываю образовавшийся в горле ком и приоткрываю глаза, позволяя себе встретиться со своим триггером лицом к лицу. Набрав скорость, размеренно и глубоко дышу, ощущаю как волнение и тревога медленно отступают. Словно отсчет от ста до нуля.

– Отличное возвращение, Малыш! – ободряюще окрикивает меня Грегори, когда я перепрыгиваю через тренировочный барьер прокрутившись в воздухе, а затем приземляюсь на лед и, двигаясь спиной, подхватываю крюком клюшки летящую в мою сторону шайбу.

Даже несмотря на долгое отсутствие, я чувствую себя так, словно играл вчера. Возможно, это лишь потому, что несмотря на то что я собирался завязать с хоккеем, я продолжал нагружать себя и вплотную увлекся стрит роллерблейдингом. И нет, я не просто прожигал время, рассматривая рассветы и закаты рассекая на роликах, я ежедневно гонял шайбу или мяч по оживленным улицам Нью-Хейвена, вынуждая людей расходится в стороны. А вдобавок к этому: бегал после пробуждения и перед сном, выжимался в тренажерном зале как проклятый, и несколько месяцев подряд два раза в неделю посещал секцию бокса.

После смерти Сэма я совершено точно прыгнул вниз с обрыва. Моя одежда, вкусы в музыке, навязчивое раздражение и желание причинить себе как можно больше боли. Закрыться от мира, отказаться от любого положительного сценария. За это время я набил больше дюжины татуировок, напоминая в отражении зеркала главаря какой-то бандитской группировки, но в свое оправдание я хочу сказать: это было своего рода обезболивающим, в котором я безумно нуждался.

Открывая глаза каждое гребаное утро, я не мог избавиться от ощущения, что моя жизнь – трейлер к фильму «День сурка». И конечно же, несколько недель я буквально валялся в грязи и растирал сопли сбитыми до ноющих ссадин костяшками пальцев. Но потом ко мне вернулась капля благоразумия. Я начал вспоминать единственную фразу, которую очень часто твердил Сэм, стоило мне включить пластинку о несправедливости судьбы.

«Мы не можем изменить направление течения, но мы в силах плыть против него».

Когда я окреп, то отказался от всего, что могло бы отобрать у меня хоть каплю контроля: никакого алкоголя, тусовок или девчонок.

Конечно же, гибель лучшего друга не была началом апокалипсиса моей жизни, но она явно стала отправной точкой для того, чтобы я наконец-то осознал кое-что очень важное: ты можешь потерять все что тебе дорого, но это не должно отобрать у тебя самого себя.

Когда же случился первый переломный момент в моей жизни? В выпускной год старшей школы. Все началось с раковой опухоли, которую обнаружили у моего отца. Он потерял сознание прямо у крыльца дома, а когда его доставили в больницу и сделали снимок, оказалось, что на борьбу у него осталось слишком мало шансов. Я помню это время как вчера. Вечерняя тренировка и недовольный, вечно вспыльчивый канадец Данай Лемье – тренер нашей школьной команды, который при малейшей промашке швырял в нас шайбами. Он остановил борьбу пятерок и подозвал меня к себе, отпуская команду по домам. Еще тогда я почувствовал, что что-то не так, потому как Лемье впервые не смотрел мне в глаза и был очень взволнован, а это не было похоже на матерого громилу-тренера, которого я видел дважды в день на протяжении нескончаемых недель в роли разъяренного гризли. Но конечно же, тогда я и подумать не мог, что произойдет дальше. Когда я приехал в больницу, меня не пустили к отцу, а моя мама плакала так сильно, что не могла сказать и слова. Ожидая прогнозов врачей, мы просидели молча целую ночь. Я прижимал ее к себе, а моя футболка впитывала ее нескончаемые слезы до самого утра.