Но Джозеф, видимо, тоже унаследовал дар и от матери, и от отца. Ментальная родовая магия всегда проявляется меткой на голове. А на бедре тогда что? След от другой магии. Какой именно, Тереса не знала. Не смогла определить по внешнему виду. Ей подобный рисунок ни разу не попадался, хотя она знала сотни вариантов. Но удивило её не это, а кое-что другое. Метка была воспалённой и набухшей. Такое случается только в детстве или юности, когда магия просыпается. Процесс болезненный, но, к счастью, недолгий. У кого-то длится неделю, у кого-то месяц, максимум два. Потом отёчность спадает, и метка превращается в плоский безболезненный несмываемый рисунок.

Но у Джозефа почему-то не так. Метка проснулась в зрелом возрасте. Тереса о таком никогда не слышала. С одной стороны, ну, проснулась и проснулась, мало ли какие аномалии в природе встречаются. Но с другой, почему он это скрывает?

Тереса чувствовала, как разгорается её любопытство. Всё-таки, что это за метка? А не порыскать ли ей в библиотеке в поисках ответа на внезапно вспыхнувшие вопросы?

13. Глава 13. Главное — он

Глава 13. Главное — он

Наконец-то, дома. Джозеф рад был после сумасшедшего дня в академии оказаться в своём особняке. И хоть не такой уж он и свой, а казённый, но уют и тишина обещали, что дадут спокойно провести вечер.

Джозеф с предвкушением представил, как заберётся в ванну. Воспалённая метка постоянно напоминала о себе ноющей болью, но горячая вода должна была её немного унять. Однако Джозеф даже не успел наполнить ванну — к нему пожаловал гость. Кузен Энтони. А сегодня Джозефу даже нечем его угостить. На кухню ещё и не заглядывал. Но Энтони сразу дал понять, что он здесь не ради ужина.

— Пришёл поговорить.

Джозеф пригласил его в гостиную. Они заняли соседние кресла, и Энтони бросил невзначай:

— Плохо выглядишь. Нездоровится? Вид какой-то помятый, — он усмехнулся.

Знал бы Энтони, кто Джозефа помял, смеялся бы громче. Первокурсница, мелкая заноза. Когда в последний раз ему приносили неприятности столь юные особы? Да никогда. До появления в академии Джозеф полагал, что младшекурсники созданы исключительно для того, чтобы бояться и трепетать перед руководством академии, а не становиться причиной их головной боли.

У Джозефа в прямом смысле разболелась от девчонки голова. Ментальная проверка превратилась в испытание. Он знал, почему у него ничего не вышло — Тереса применила какую-то хитрость. Только пока Джозеф не понимал какую. Поставила ментальный блок? Нет. Он ведь легко проник в её мысли. Приняла перед собеседованием какой-то крепкий напиток? Не похоже. У неё очень хорошо работала голова перед ментальной проверкой. Да и во время проверки мысли были ясными, только скакали туда-сюда. Алкоголь действует по-другому.

— Давай сварю тебе кофе, — вызвался Энтони. — Мне кажется, тебе не помешает.

— Свари, — не стал отказываться Джозеф.

Может, кофе избавит его от скачущих в голове образов, почерпнутых из мыслей Тересы. Этот дикарь с браслетами на ногах и щенком на плече и стонущая в объятиях парочка ему наверно в страшных снах являться будут.

Они с Энтони переместились на кухню. Тот быстро по-хозяйски нашёл всё, что ему нужно, и встал с туркой у плиты. Кофе у него получался превосходный. Джозеф не раз имел возможность в этом убедиться.

Помощники Энтони не были нужны. Джозефу отводилась роль зрителя. Но каким бы завораживающим ни был процесс приготовления кофе, Джозеф решил не тянуть.

— Так о чём ты хотел поговорить?

Тот выдержал паузу, будто настраивался.