– В благородного рыцаря решил поиграть?

Ловлю Латыпова за рукав в проходе и долго пытаюсь определить, зачем богатому мальчику и перспективному спортсмену понадобилось помогать перебравшейся в столицу провинциалке. Ради готовой домашки в будущем? Из внезапно проснувшейся симпатии? Или банальной жалости?

– Твоя какая забота, Мот?

Не слишком вежливо парирует Илья, избавляясь от захвата, и удаляется вглубь квартиры, пока я решаю не раздувать конфликт, торопливо натягиваю толстовку обратно и забираю забытые Сашей вещи. Стряхиваю с себя опустившиеся на локоть пальцы Шаровой и стремительно направляюсь к лифту, намереваясь догнать сбежавшую сестру. Которая вряд ли успела вызвать такси, учитывая, что ее разряженный телефон лежит в сумочке, болтающейся у меня в руке.

– В чем дело, Матвей?

Кричит мне в спину Шарова, цокая позади на высоких шпильках, спотыкается и выплевывает что-то нечленораздельное, напрасно надеясь, что я куплюсь на ее финт и вернусь ее поднимать.

– Ни в чем, Настя. Вечеринка – отстой. И конкурсы, знаешь ли, не интересные.

Не сбавляя скорости, я ныряю в кабину лифта вместе с подтянутым мужчиной лет сорока в идеально отглаженном костюме серо-стального цвета и жму на кнопку «закрыть двери». В блаженной тишине доезжаю до первого этажа и, миновав сурового серьезного консьержа, выскакиваю на ступеньки.

А на город уже полтора часа как опустились сумерки, темноту разрезает мягкий желтый свет круглых уличных фонарей, и ветер гонит по асфальту пыль и брошенную ребенком обертку из-под шоколадного батончика Милки Вэй. И я не без труда различаю в этой черноте одинокую фигурку, бредущую в неудобных туфлях на платформе и спортивном бомбере к выходу из жилого комплекса.

Витиевато ругнувшись, я запрыгиваю в припаркованный рядом с подъездом автомобиль, швыряю Сашины вещи назад и с визгом срываюсь с места. В короткие две секунды преодолеваю разделяющее нас с Бариновой расстояние и качусь рядом, опуская боковое стекло.

– Садись.

– Спасибо, сама как-нибудь доберусь.

Девчонка, так не вовремя решившая продемонстрировать свой характер, бесит меня до густого белесого тумана в башке и хруста костяшек. Переставляет длинные ноги, беспрестанно одергивает край ползущей вверх кофты и то и дело прикусывает пухлую нижнюю губу. А мне сейчас хочется со всей дури ударить по тормозам и запихнуть Сашку в салон, пусть даже на ее крики сбегутся жильцы и вызовут полицейский наряд.

– Садись, я сказал.

– Нет.

Резко чеканит моя сводная сестра, а у меня в мозгу все-таки плавятся какие-то важные проводки. Потому что в нормальном состоянии я редко пробиваю педалью пол, кидаю любимую тачку посреди дороги и вылетаю наружу, как ошпаренный.

– Не дури, Саша. Тебе опасно в таком виде разгуливать ночью.

Обогнув машину, хватаю девчонку за запястья и удерживаю, не позволяя сдвинуться с места. Шарю лихорадочным взглядом по ее лицу и морщусь от черных дорожек на щеках и непролитых слез, застывших в васильковых омутах. Пытаюсь найти подходящие слова, заверить, что случившееся – сущая фигня и завтра все обязательно образуется, но гладкие фразы застревают в горле. Потому что меня слепит фарами притормаживающий в десяти метрах от нас Мерс, а пронзительный звук клаксона режет по натянутым нервам.

– Девушка, с вами все в порядке? – случайный водитель, оказывающийся моим спутником из лифта, высовывается из открытого окна на полкорпуса и внимательно нас изучает, сурово хмуря высокий лоб.

– Да.

– Давайте, я позвоню в полицию, если он вас достает, – продолжает навязывать непрошеную помощь мужчина, пока я стираю зубную эмаль и планирую послать его по известному маршруту из трех букв.