От мыслей о будущем синие глаза дяди Криса вспыхнули новым огнем. Он чувствовал себя охотником перед дальней экспедицией. Для человека с мозгами всегда найдутся приключения и трофеи… Как же все-таки племяннице повезло с женихом!

Джилл тоже думала о Дереке. Окончательно преодолев панику, она вдруг ощутила прилив радостного возбуждения. Если Дерек не отвергнет ее и сейчас, значит во всем мире нет любви сильнее! Как в старинной легенде о короле Кофетуа, который взял в жены нищенку.

Дядя Крис кашлянул, нарушая молчание, и Джилл улыбнулась, по одному звуку поняв, что дядя вновь стал самим собой.

– Скажи-ка, дядя Крис, – обернулась она, – дела в самом деле так плохи? Ты и впрямь потерял все, или это мелодраматическое преувеличение? Хоть что-нибудь у нас осталось?

– Да как сказать, душенька… Думаю, сотня-другая фунтов – хватит продержаться до твоей свадьбы. Потом уже все равно. – Он щелчком сбил пылинку с рукава. Джилл невольно подумала, что и к жизненным невзгодам он относится с той же беспечностью. – А обо мне не беспокойся, не пропаду. Я уже один раз проложил себе дорогу в жизни, не оплошаю и снова. Уеду в Америку, попытаю счастья… ты не представляешь, какие там возможности! Для меня лучшего и пожелать нельзя. Настолько обленился, что самому противно! Поживи я так еще год-другой, и, ей-богу, впал бы в старческий маразм, заработал ожирение мозга. Зато теперь, теперь…

Усевшись на тахту, Джилл хохотала до слез. Пускай дядя Крис и виноват в катастрофе, с ним ее переносить куда легче. Какого бы порицания ни заслужили его поступки с точки зрения строгой морали, он искупает свою вину, заставляя улыбаться среди руин обрушенного им мира.

– Дядя Крис, ты читал «Кандида»?

– Что за «Кандид»? – Дядя Крис покачал головой. Читал он редко, за исключением спортивного раздела в газетах.

– Это роман Вольтера. Там есть такой доктор Панглос, который полагает, что «все к лучшему в этом лучшем из миров».

Дядя немного смутился. Не слишком ли восторженную позицию он занял, учитывая обстоятельства? Пожалуй, кипучий темперамент его подвел. Хмуро подергав ус, он вновь настроился на минорный лад.

– Не подумай только, – тяжко вздохнул он, сбивая щелчком еще одну пылинку, – будто я не понимаю, как ужасно, преступно мое поведение. Я виноват, очень виноват. Твоей матери никак не следовало назначать меня опекуном. Она всегда верила в меня, несмотря ни на что, и вот как я отплатил ей! – Он высморкался, скрывая проявление чувств, не подобающее мужчине. – Не гожусь я для этого, Джилл… Никогда не соглашайся на опекунство – это ужас что такое! Сколько ни тверди себе, что деньги чужие, а все равно кажутся твоими собственными. Так и упрашивают: «Потрать нас, потрать!» Вот и черпаешь понемногу… еще, еще – а потом вдруг оказывается, что брать больше и нечего, только слышишь далекий хруст купюр, которых больше нет. Так случилось и со мной. Я едва осознавал, что происходит, как-то само собой все вышло. Туда чуточку, сюда капельку, будто снег тает на вершине горы… и вот однажды утром – все исчезло! – Дядя Крис выразительно махнул рукой. – Я сделал, что смог. Когда увидел, что осталось всего ничего, решил рискнуть… ради тебя. Одни чувства и ни капли разума – вот тебе весь Кристофер Сэлби! Как раз попался мне один болван в клубе… не помню уже, как там его… посоветовал сыграть на «Объединенных красках». Ах да, Монро – Джимми Монро! Все расписывал великое будущее британских красок после того как Германия вышла из гонки… ну, короче, послушался я его совета и вложился – по-крупному! А сегодня утром эти чертовы «Объединенные краски» рухнули ко всем чертям. Вот тебе и вся история!