– Ладно, все равно ведь слухи и без меня пойдут… Только прошу, Коть, будь благоразумной, хотя ты и так у нас…

– Марин…

– Мне Марк говорил, в двух словах буквально, что это брат жены Глебки Имагина, я его даже вспомнила, хороший мальчик вроде бы, вежливый, но… В общем, его пришлось в экстренном режиме из прошлой школы выдергивать, там с одноклассницей одной у них любовь случилась… или не случилась, наоборот. Она с него все требовала доказательств, просто чувств ей было мало… Видимо, очень неприятная фифа, я бы ее осадила при встрече, конечно, но… Этот тоже дурак. Полез на вышку какую-то… Бросаться собирался… Не спрашивай, я уж не знаю, это он из-за того, что звезду с неба достать не смог или хотел таким образом ее добыть, но ситуация, как ты понимаешь, та еще…

Катя застыла, чувствуя, как на загривке волоски дыбом становятся. Глядя на Андрея она никогда бы не подумала, что вот так… И картина на лавке теперь казалась уже не просто загадочной – будоражащей будто…

– А как его сняли то? Он ведь не прыгнул?

– Нет, не прыгнул. Подруге этой дуры ума хватило разыскать номер матери и сообщить, что ее сын пошел подвиг совершать… Сама фифа, как ты понимаешь, подобным не заморачивалась. Ну пошел и пошел, она же его не заставляла…

Только слушая эту историю, но в ней не участвуя, Катя чувствовала, как внутри просыпается одновременно злость и жалость. Она вообще слишком остро реагировала на всякого рода несправедливость, за что иногда получала, а тут… Ситуация казалась откровенно дикой…

– Ну, в общем, снять-то его сняли, его мама, кстати, у нас в бухгалтерии работает, ей это все непросто далось, скажу я тебе, но в той школе оставлять не рискнули. И я их понимаю… Глеб к Марку обратился, и вот…

– Я с ним сидела… – Катя сказала скорее себе, воспроизводя в памяти прожитый день. Да уж… Теперь молчаливость, замкнутость и странности поведения Андрея не казались такими непонятными… Вот только что будет, когда об этом остальные узнают? Это же вопрос пары недель… Класс у них вроде бы неплохой, глумиться не должны, но… все равно ведь очень сложно, когда слава за тобой шлейфом идет…

Катя знала это как никто… Одно время ее нестандартная семейная история смаковалась всеми школьными языками, обрастала все новыми подробностями и катилась за ней по коридорам.

Правда, может она и сейчас смакуется (Катя точно не знала), просто научилась абстрагироваться. А скоро и это делать не придется. В университете об этом никто не спросит и не узнает…

– Ты с ним поаккуратней тогда… – Марина поймала непонимающий взгляд девочки, пояснила. – Не в плане, что он может что-то непредсказуемое сделать, во-первых, мне его мама рассказывала, что они к психологу проходили, она считает, что сдвиг по фазе произошел только из-за этой дурочки, а в целом он более чем адекватный, а во-вторых, я сама таких историй еще в своей юности наслушалась, ну бывает… перемыкает… год пройдет, он и не вспомнит, но! Этот год должен пройти. И раз уж он теперь с вами…

– Я поняла, Марин. Все будет хорошо, ты же знаешь…

– Знаю, – женщина улыбнулась, беря в свою руку девичьи пальцы, поглаживая их. – Ты вообще у нас – не по годам умный ребенок. Но упрямый…

Катя только бровь вопросительно вздернула, Марина же тут же взялась отвечать…

– Ну зачем тебе эта Америка, Котенок? У тебя же тут все есть, тут мы… Ну Питера нет твоего, но хочешь, мы и его привезем? А? Мы можем… Марк поуговаривает, а если нет – я по-своему решу, в багажник и…

– Марина! – Катя рассмеялась, перебивая «почти что бабушку»…