– Не понял, законник.

– Ты умеешь это чинить?

– Да, законник Боров.

Однако задумался наш благодетель. Тяжелая рука ложится на плечо:

– Никому не базарь, не светись. Буду перетирать за тебя. Если получится, пойдешь в шныри.

– А кореш мой?

– При шныре ни один кореш не загибался.

– А…

– Ша. Хавальник завали. Я сказал: не базарь, не светись. Жрачку брал?

– Нет, законник Боров. Еще рано, звона не было.

– Чапай за мной, зомбачок. После жратвы куда?

– Порыться, может, что-нибудь еще путное найдем.

– Толково. Старайся.

Черп с орудием труда в руках стоит перед исходящим паром и ароматом баком. Гудит пламя в плите. А что горит? Понятно: бумага, одноразовые тарелки, стаканчики, вилки, ложки в привычном контейнере. Наверное, не коптят и горят хорошо.

Солдат за плечом громко сглотнул и умильно улыбнулся.

– Как там, Черп?

– Не кашлять, старшина Боров. Совсем скоро, уже подходит.

– Нальешь этим без очереди.

– А…

– А если кто пасть откроет, скажешь, что я решил.

– Понятно, старшина Боров.

– Зомбак, ты вкурил?

– Да, законник Боров. Благодарю.

Кивнув, благодетель удалился.

– Доставай, братишка.

Напарник потащил из-под футболки пакет.

– Благодарю за еду, уважаемый Черп. Очень помогла на сортировке. Тут мы собрали, что нашли: журналы, сигарет чуть-чуть.

– О, молодцы. Слышал, слышал о тебе, Зомбак, законники долго обсуждали. Боров сильно поднялся, пари выиграл десять к одному. А еще что хорошее находили?

– Так когда, Черп? Правда, после обеда хотим сходить в одно место, есть куча неразобранная. Поищем. Вот нам бы опять ночью воды набрать, заодно, что найдем – поднесем.

– Подходите. Время и место помнишь?

– Конечно.

– Да, редкий ты стертый. Давай, подставляй посуду.

– Благодарю.

С навыками сортировки куча бомбилась влет. Большая часть мусорных мешков шла, конечно, вхолостую, но добыча была. Поступили мы по-умному: нашли террикон, засыпанный разобранным мусором, но целый внутри, и сейчас пожинаем плоды правильной организации труда. Солнышко балует, внутри побулькивают десертные легкоусвояемые витаминчики. Солдат цапалкой разбирает верхушку кучи, подбрасывает мешки, а я их потрошу. Одежды набралось на пятерых, попались целые кроссовки на напарника, на меня забавные домашние тапочки-тигрята. Из действительно хорошего – еще одно зеркальце, побольше нашего, пара целых расчесок (обрастаю потихоньку, а Солдат уже зарастает), пилочка для ногтей без ручки и ножницы, тоже с одной обломанной ручкой. Пакет тюбиков, разной хозяйственной мелочи, полная канистра моющего, кулек засохшей выпечки, несколько пинт жидкости, даже полпинты подбродившего сидра, дюжина чистых журналов. И как это все нести?

– Эй, вы, шмотки оставили и валите отсюда. Это наша делянка, всосал?

Шагах в пяти стоят три конкурента. Грязные, заросшие, без оружия. И где вы прятались, такие красивые? Не иначе, как вон за той кучей. Смотрели, как мы пашем, а теперь вышли забрать собранное.

– Солдат!

Напарник понял правильно: палка-цапалка прилетела точно в руки.

– А рожа не треснет, опущенный?

Угадал – точно из пролетевших бандюков. Ну и куда же ты, мразина? Ой, как неосторожно.

Два раза прогудела в воздухе цапалка, распоров гаденышу щеку и качественно разодрав левую руку. А крови-то, крови. Завыв и свалившись, предводитель ушлепков выбыл из игры. Двое испуганно попятились: конечно, если уж покойник Шило от «восьмерки» шарахался, куда вам, малахольным. Остановка вращения, перехват.

– Я Шило по закону урыл, дохлятина, а вы для меня грязь. Не хочу в карьер тащить, париться. А ну, за наезд кульки мне под ноги, быстро! Ты! Сумку снимай! Бросай ко мне! Схватили своего урода и свалили. Бегом!