– Двое. Значит, еще два. Всосал?

– Да, законник.

Добавлять сверх двух не стали, да и внимание после кивка хмурого на нас никто не обращал. Сразу в нескольких местах разгоралось подобное вчерашнему действие. По пути к выходу меня заметно пошатывало. На улице Солдат, воровато оглянувшись, привычно поднырнул под руку и, обняв за талию, буквально уволок в ангар. На ужин еле встал. С одной стороны поддерживал Солдат, с другой – Хот. Полегчало только после еды на нарах.

– Рисковал ты, братишка. Могли и забить.

– Но я же норму сделал.

– А без разницы. Рот открыл – получи. Тебе повезло, что им интересно стало. Ну, добро, завтра наверняка пойдете дорогу делать. Там полегче.

Засыпая, подумал: «В нашей бригаде никого из команды Кэпа нет. О событиях знают. Точно, разведка поставлена».

Отсыпка дороги шла как отдых. Пара надзирающих уродов с комфортом расположилась на пластиковых стульях со стаканчиком и парой кубиков (игра в кости тут есть), контейнеры со строительными отходами подкатывали не часто. Длинная пластиковая рейка служит шаблоном ширины, я обломками кирпича выкладываю правый бордюр, еще один мужичок – левый, остальные засыпают получающийся путь ровным слоем мусора. Главная забота – чтобы ветерок не сдувал пыль на бандюков да вовремя переносить их стулья. После обеда занимались практически тем же – ровняли колеи от мощных колес на уже отсыпанной до нас дороге.

Вечером приятно удивил Хот – протянул двухпинтовку мутной жидкости:

– Иди с братишкой умойся.

– Благодарю, Хот. Очень признателен.

– Добро. Все, первый круг пройден, завтра – по новой.

Вечером потянуло поговорить. Присматривая за сохнущими носками и проветривающимися кроссовками (на ночь все опять одевать, береженого бог бережет), общаюсь с Хотом.

– А почему Борова не видно?

– Он в другой смене, дружище. Половина гоняет нас, другая – следующих. Да, с Боровом тебе с братишкой было бы полегче.

– Он что, такой хороший?

– Трудно так сразу ответить. Скажет Кент – убьет любого и не поморщится. Но сам по себе в мучительстве удовольствия не видит. Пока ты за слова отвечаешь… нет, не уважает, а… за человека считает. Правила у него есть свои, вот. И по этим правилам он живет. Да, и спокойный. В хорошем настроении может добро сделать, просто так, как человек. На пари любит забиваться, ну, это все они любят. Выигрывает часто – у него и курева, и журналов, всякого хватает.

– А я слышал, как Боров про себя сказал: «При пере». Что это значит?

– При пере? Да, поднялся Боров. При пере – это значит, что он в старшинах стал ходить. К Кенту может по делу сразу подойти, над другими власть имеет. Интересно, кого он подсидел? Ты уверен, дружище?

– Да. И в руке у него нож видел.

– А когда дело было?

– Дней десять назад. Когда Шило хотел нас в карьер отправить.

– Ага, понятно. Добро, обуваемся и спать, вон братишка твой уже второй сон видит.

Укомплектованы бригады, нас стало меньше. Не знаю, сколько человек уже забили бандюки, но догадываюсь, кто может стать следующим. Вон мужик с язвами на ногах, еле ходит, вот с опухшей после глубокого пореза правой рукой, эти двое, выискивающие любую возможность, чтобы лишний раз передохнуть. Как мы с Солдатом? Не все в порядке. На последнем издыхании носки (а что стоило взять запасные?), порвались в клочья правые резиновые перчатки (поделил запасную пару, вывернув левую), протираются матерчатые. Рукав рубашки напарника держится на честном слове, мой синий халат лишился последней пуговицы и одной полы. Но мы работаем, обходимся без порезов, травм и опасного внимания надсмотрщиков. Похоже, я втянулся. Ноют мышцы, хочется есть и отдохнуть, но нет надломленности и слабости. В этот раз хмурый надсмотрщик указал места по сортировке мусора нам рядом, что-то буркнув под нос. На всякий случай отвечаю: