Я перевела взгляд на лицо Дина. Глюкоза на короткое время силы чуть поддержала и на этом себя исчерпала. Снова он выглядит так, будто едва голову на весу удерживает. И синевы на губах прибавилось. Будь такой пациент на Зантире, его бы давно в реанимацию отправили.

Но здесь даже кровь ни на маркеры воспаления, ни на электролиты не проверить. Нашла фонендоскоп — и крутись как хочешь.

— Пневмония. Скорее всего, запущенная, — я продолжила соблюдать правила общения с пациентами и все объяснять. — Раньше бывала?

Дин едва заметно повел головой:

— Не знаю, мне не говорили, чем болел.

— А до Шенталира?

Дин резче, чем я ожидала, дернулся и пристально посмотрел на меня.

— Нет, — резкость в тоне озадачила, и я, сама того не желая, вцепилась взглядом в серые радужки пациента. Дин лишь сильнее сжал губы, и без того превратившиеся в узкую полоску.

Обстановку разрядил Гэри, появившийся с ведром для уборки. Я переключилась на другую задачу: встала на ноги, бухнула в воду лимонку и немного марганцовки, а затем проследила, чтобы кушетка была обработана и вытерта насухо. Закончив, Гэри ушел мыть служебку. Кожей я чувствовала, что Дин все это время пристально наблюдал за мной, хотя и смотрел якобы куда-то мимо.

Сначала ожогами на груди займусь, а потом самым сложным. Взгляд снова приклеился к ранам на спине и сплавившимся с ними обрывкам ткани. Придется отмачивать. Это время. Но не отдирать же на живую. Хотя, чувствую, Дин бы не удивился.

Зато удивляю его, когда начинаю срезать футболку. Он начинает бросать исподтишка настороженный взгляд, а я с опозданием догадываюсь, что надо бы объяснить свои действия.

— Сейчас займусь ранами на груди. Для этого надо футболку снять. А она на спине в раны вклеилась. Если рывком содрать, вряд ли тебе это понравится.

— Не впервой, — с безразличием дернул плечом Дин. Только судорожный вдох подтвердил мою догадку: притворяется невозмутимым мой пациент сверх всякой меры.

— Зато мне впервой, — качаю я головой. — Сейчас разрежу, ожоги обработаю, а потом переберешься на кушетку и попробую отмочить. Еще у меня анестетика немного есть, только он аллергенный, и срок годности истек больше двух лет назад. Может не сработать.

— Линсеру оставьте, — не понимаю, шутит или всерьез.

— Для него горчичник как раз завалялся, — поднимаю уголки губ в улыбке, и Дин как будто повторяет за мной.

И опять тот самый непонятный морок. Хочется пошутить, успокоить и… И что? Забыть последнюю фразу Линсера?

Еще несколько минут в повисшей неловкой тишине, нарушаемой лишь слишком частым дыханием Дина, и можно переходить к спине.

Не успела я подумать, что Дин сам вряд ли переберется на кушетку, а отмачивать раны сидя — идея так себе, как дверь открылась и брюнет, нервно поглядывая на нас с Дином, зашел в комнату.

— Гэри, помоги Дину перебраться на кушетку.

В этот раз никто гримасу не корчил, хотя явно не потому, что подопечные изменили мнение друг о друге. Дина повело в сторону, и они оба чуть устояли на ногах.

Фух!

— Гэри, тебе разрешено ходить с поручениями без сопровождения?

— Да, — чуть кивнул брюнет.

— Тогда у меня для тебя есть задание. Не знаешь, где можно добыть футболку и свитер потеплее? Вот прямо сейчас.

Я пробежала взглядом по загноившимся ранам на спине, проглядывающим через рассеченную ткань. Теперь, когда из окна их освещал дневной свет, я смогла рассмотреть масштаб бедствия. Слишком глубокие и запущенные. Возиться мне с ними еще долго.

— В магазине, — сверкнул синими глазами капитан очевидность.

— Вот и хорошо. Сходи по этому адресу и передай, что мне нужен аванс, — сунула я в руку Гэри визитку Смуглого. — Если откажет, спроси, где я могу получить одежду для рабов. И про еду тоже спроси.