Осознание проблемы, предвещая скорую катастрофу, обрушилось на голову, и я чуть не улетела в бездну отчаяния с одной-единственной мыслью. Почему я пропускала лекции по истории медицины?

— Подписывать будете? — рекрутер нетерпеливо встал из-за стола, приблизился ко мне вплотную и повторно протянул ручку.

Машинально я взяла легкий пластик и, склонившись над столом, поставила размашистую, только что придуманную подпись. Синими чернилами. Ручка и в самом деле оказалась шариковой.

2. Глава 2

— Теперь, когда формальности улажены, идемте, покажу вашу вотчину, — на ходу сгибая контракт надвое, словно ничего не значащую бумажку, Смуглый направился к выходу.

Вотчина показываться не хотела. Лампочки в коридоре светили так себе: одна из нескольких, небольшой яркости. Отчего весь он тонул в полумраке и увидеть, что находится дальше десятка метров, не представлялось возможным. Лишь проблеск света в самом конце темного прохода, больше напоминающего тоннель, возвещал: выход отсюда есть.

Смуглый с силой ударил по выключателю, чем оживил еще пару лампочек, прочертивших в полумраке проемы дверей, разбросанные по всему коридору, и уверенной походкой направился к ближайшему из них.

— Кабинет для приема пациентов, — приоткрыв дверь, он продемонстрировал убогое нутро.

Дверь с грохотом захлопнулась. Смуглый бодро направился к следующей двери грязно-бежевого цвета.

— Процедурная. Внутри — операционная, — и, снова поймав удивление на моем лице, добавил: — Для легких случаев.

— А со сложными куда отвозите?

— Никуда.

Я чувствовала, как стала похожа на Фриду Кало, когда мои брови сошлись на переносице.

— Каждый год одно и то же, — поморщился Смуглый и отвернулся в сторону, — приезжают волонтеры…

Это что, в его тоне проскользнула нотка презрения?

— Думаете, хотят нести доброе, светлое, вечное? Или облагодетельствовать хотят нас, отсталых дикарей? — мужчина замолчал.

— Тогда зачем они едут?

— Может, мне у вас спросить?

Рекрутер издевается, а я не могу понять, чем ему не угодили почти бесплатные помощники.

— Смотрите, я вижу разруху, отсутствие элементарных средств помощи и невозможность применить свои знания и умения. Меня это напрягает.

— Да ну? — Смуглый покосился на меня, словно увидел то ли вымершего зверя, то ли отъявленную лгунью.

— Так может, закупить оборудование, препараты? Тогда волонтеры смогут проявить свои навыки, — довела я свою мысль до конца.

Мужчина развернул контракт и мельком пробежался по нему взглядом.

— Полина, вы что-нибудь узнавали о планете, на которую волонтерить приехали? — он убрал из тона издевку и лишь недобро сверкнул глазами кофейного цвета.

А вот это уже опасно. И я как можно более безразлично пожала плечами:

— Не особо.

— Конкретнее, — черная бровь Смуглого изогнулась вопросительным знаком.

— Ничего не знаю, кроме того, что врачей у вас почти не осталось.

— Почти! — сокрушенно качнул головой мужчина и, ускорив шаг, приблизился еще к одной двери. — Смотровая, за ней родильная.

Родильная? Протест колючим клубком сжал внутренности и подкатился к горлу. Я не акушер-гинеколог! Только роды мне не хватало здесь принимать.

— Я не… — прохрипела я и сама почувствовала, как глаза расширяются от ужаса.

— Да, — тоном, не терпящим возражений, подтвердил Смуглый. — Больше некому. Повитуху в помощь возьмете, но в тяжелых случаях на нее не рассчитывайте.

Смуглый скривился и отвернулся в сторону.

«Волонтеры, хреновы белоручки, — донеслось до моих ушей злобное бормотание, — работать не заставить, только рабов им подавай».

Вторая часть фразы меня озадачила, но не время выяснять, что мужчина имел в виду, и я сделала вид, что ничего не услышала. Смуглый захлопнул дверь и, развернувшись, продолжил идти вперед.