Вот что мне делать? Метнуться в сторону? Так он же тогда о памятник расшибётся! Будут классику мёртвые души – мальчонки и его схватившейся за сердце бабушки. Приходится самоотверженно ждать столкновения, прижимая к щекам похолодевшие ладони.

Ну что ж за день-то такой?! – проносится в голове, пока ребёнок с воинственным кличем летит мне навстречу. – Будто весь белый свет сговорился максимально испортить это свидание. Между прочим – первое в жизни, на которое меня действительно пригласили, потому что с Виктором никогда нельзя было знать заранее, встретимся мы или нет.

Сначала мама, затем Кауров, теперь вот орёл молодой со своей перепуганной роднёй – все против нас.

– Стёпка, тормози! – надрывно кричит его бабушка, надеясь неизвестно на какое чудо.

– А-а-а-а… – надрывается ребёнок, хватаясь руками за воздух.

Я же застываю посреди дорожки как лань при виде фар автомобиля. Обострённое ужасом восприятие за доли секунды обрабатывает десятки посторонних мыслей, подмечает одновременно сотни деталей – от лиловой броши, приколотой к палантину старушки, до свалившего с палочки эскимо у девочки на соседней лавочке – но всё равно упускает подробности, когда и каким образом Беда успел перемахнуть через довольно высокое ограждение летнего кафе.

Ума не приложу, как он это сделал. Мелькает даже мысль свалить всё на галлюцинацию. Тем не менее вот он – вполне реальный, ничуть не запыхавшийся – стоит ко мне спиной, удерживая ворот детской куртки в какой-то паре десятков сантиметров от неминуемого столкновения либо со мной, либо – в случае если б я отскочила – с каменным постаментом.

Ладно, признаю – с оценкой ловкости я поторопилась.

– Ого! – тряхнув рыжими кудрями, восклицает маленький Стёпка. – Охренеть я выдал!

– Фу-у, – спокойным, чуть хрипловатым голосом отзывается Беда, заботливо одёргивая на ребёнке одежду. – Матерятся только ссыкуны. Теперь мне после тебя придётся руки мыть. С мылом.

Не говоря больше ни слова, он брезгливо встряхивает пальцы, как от невидимой влаги и, подтолкнув к мгновенно вспыхнувшему Стёпке покорёженный самокат, оборачивается в мою сторону.

– Не зацепило? – в мягком голосе эхо неподдельного участия и чего-то обволакивающего, заставляющего кровь прилить к щекам.

Ещё как зацепило! А папу так и вовсе сразило бы. Решительный, обходительный, ловкий – какой отец будет против такого кавалера для своей дочери?

– Привет. Ты, наверное, Беда? – почему-то срывается дыхание, вызывая желание провалиться сквозь землю, как это бывало на школьной сцене, когда нужно было сыграть перед полным залом, а пальцы от волнения едва удерживали смычок. – Я Лера.

– Так вот ты какая… – он поджимает губы и почти сразу растягивает их в широкой улыбке. Всё как обещал. Вот только ни восхищения в этих словах, ни разочарования, лишь капелька любопытства, совсем незначительная. – Да, это я. Привет.

С расстояния в пару шагов Беда выглядит крупнее, чем показался вначале. Светло-русые волосы аккуратно зачёсаны набок, молния на куртке застёгнута вплоть до подбородка, руки вытянуты по швам, первое впечатление – обычный скромняга. Скорее всего, я бы на том и остановилась, если бы не один маленький нюанс. В левом краю его нижней губы серебряным серпом поблескивает небольшое колечко.

Какой-то зловещий скромник получается.

7. Хороший парень

– Впервые умудрился не опоздать и вижу не зря, – произносит Беда негромко, очаровательно закусывая нижнюю губу. – Мою леди чуть не умыкнул плохиш на самокате.

Вот он вроде шутит, а я теряюсь от несочетаемой смеси флирта и скованности в его тоне. Очевидно, что нервничать приходится не мне одной. Боже, да он обычный парень! Очень даже приличный, судя по всему. Так почему мне сложно выдавить из себя ещё хоть слово?