Кошак тянет включенный планшет и Олег спокойно принимает его. Прижимаюсь к плечу, обвиваю рукой твердые мышцы. Тычу пальцами в экран, приближая изображение. Сбоку не видно ничего, но мелочи же. Строю восхищенное лицо.

— Оу, это когда ты на Красной Поляне выступал?

— Нет, любимая, ты путаешь, — прижимается на мгновение щекой, царапая моной теперь едва заметной щетиной. — Дюрсо, маленькая Италия.

— Никогда не разбиралась в отечественных курортах, — мурчу в ухо, прекрасно зная, что пересматривать момент будет не только Кошак с командой, но и все любопытные зрители, возомнившие себя психологами.

— Так в чем же причина такой скрытности? — перебивает Кошак и привлекат размылевшееся внимание. — Вы оба публичные люди. Олег, прости меня, конечно, но вот лично я глядя на эти кадры и перечитывая различные интервью слабо верю, что ты скрыл факт женитьба на девушке, которую, по твоим же словам, любишь всю свою жизнь.

Только сейчас понимаю, что абсолютно одурманенная от усталости и аромата Олега, бесстыдно липну к нему на протяжении всей встречи. Щеки опаляет жар, а в висках настороженно стучит.

Никакие баррикады не выдержат.

Но я слишком хорошо помню последствия его недоверия.

Тяжело вздыхаю и сминую пальцами подол легкого белого платья.

— Не скрыл, а не стал озвучивать, — перехватывает мои похолодевшие ладони Олег и заключает в теплый замок собственных рук. — Не стали. Признаюсь, мысли закатить праздник витали в воздухе. В конце концов, не каждый день я женюсь на единственной девушке, занимающей все мои мысли. Я ей только песен штук двадцать посвятил, — смеется, под цепким взглядом Кошак, пока я млею в его руках. — Ситуация тогда сложная…

Точно.

Едва не подпрыгиваю на месте. Благо, годы проведённые перед всеми сливками общества дают о себе знать. Поэтому моя радость светится только внутри, совершенно не вылезая наружу.

— Мы ждали папиного выздоровления, чтобы пожениться, — перебиваю, выпаливая подоспевшую мысль. — Первую операцию Олег оплатил и временно заменил папу на позициях в компании. Я человек суеверный, поэтому попросила заранее ничего не готовить. А когда узнали о неудаче, решили отложить торжество подальше.

— Но вы же расписались. Зачем так торопились? — щурится. — И почему, скрываясь столько времени, сейчас не игнорируете постоянные нападки, а выходите с разъяснением к каждому, кто попросит?

Врезается в меня взглядом.

Будь ты проклят, Олег. Трижды.

Только я избавилась от всего публичного безобразия, как оно снова налипло, будто известковый налет на поверхность акриловой ванной.

— Боюсь, мы не торопились. Мы опаздывали, — загадочно улыбается Олег, пока я пытаюсь придумать что-нибудь вразумительное. — Оксан, мы знакомы слишком давно, чтобы позволить новым обстоятельствам нас развести. Да, на росписи настоял я. Любовь моя, прости за такой откровенный абьюз. Как я мог, как я мог, — смеется под взором недовольно скрючевшей лицо Кошак. — А про то, что сейчас вышли, спросите у Лены. Я не хотел никому ничего объяснять. Жена заставила. Как более опытная в общении с блогерами и журналистами.

— Потому что репутация не восстанавливается за день, милый. Это ты меня так учил.

— Ну вот видите, — пожимает плечами и коротко целует в лоб. — С ней невозможно спорить.

4. Глава 4. Олег

Свежий ненавязчивый цветочный аромат ласкает воспаленное сознание и нотками первого ландыша в каплях утренней росы мягко переливается на барабанных перепонках. Заполняет пространство салона, скользит сквозь систему климат-контроля. Впитывается в каждый миллиметр обивки и микроклетки легких.