— Я не знаю, как за это извиняться, Марин. Я сам себя простить не могу, она тем более. Оттает — коленями весь асфальт в округе протру. А сейчас я не могу рисковать.

— А если она узнает?

— От кого? — дергаю головой и машу вышедшему за мной помощнику Кошак. — Если ты не расскажешь — не узнает.

3. Глава 3. Лена

— В целом, вас же сложно назвать такой, в привычном понимании, публичной парой. Тихая свадьба, никаких конфликтов и громких торжеств, — мягко стелет Кошак прежде, чем вцепиться когтями в самое мясо.

Поправляет черную оправу крупных очков, а в глазах светится предвкушение предстоящего вопроса. Сама умолкает. Ждет реакции, катает на языке каждый наш жест.

Настоящий стервятник, нарезающий круги над своей добычей.

Олег, перекинув руку через мои плечи, прижимает ближе и нежно целует в висок. Ластится и молчит, как и большую часть задаваемых вопросов.

Когда они не касаются чего-то серьезного.

— Да, все так, — спокойно отвечаю, не задумываясь поглаживая лежащую на колене ладонь Олега.

— Но вот например, ты, Лен. Выросла практически под объективами камер в достаточно известной семья. Лично я, — прижимает ладонь к груди, отчего тонкий браслет усыпанный бриллиантами на ее руке симпатично поблескивает, и давит недоуменно усмешку. — Прости, Олег, помню даже историю с Левицким. Сама такая же была. Все на публику.

— Оксан, тогда ты должна меня понять, — смеюсь, стараясь не косится направо. — Когда половина бомонда помнит, какого цвета тебе пеленки стелили, не очень хочется выносить собственную личную жизнь на показ.

— Слушай, ну я не согласна. Раньше ты с удовольствием это делала. До сих пор знаешь ли нет, нет, да всплывают интересные кадры твоего совершеннолетия в памяти. Я там кстати была, помнишь?

Скрежет обивки за спиной тонет в кашле. Позже, Кошак поперхнулась. Очень вовремя.

Олег понятия не имеет, что там происходило. Потому что мы еще даже не познакомились.

Но когда его волновали такие мелочи?

Прячу расстроенную мордашку в ладонях. Искусственно чихаю и некрасиво шмыгаю носом. Смачно.

— Вырежем потом, ладно? — невинно хлопаю ресницами в сторону оператора. — Там тушь вся потекла теперь. Гримера можем позвать?

Олег щекочет шею и отстраняется. Цепляется за стакан водой. Затем вытаскивает из кармана смартфон и утыкается носом. И пока нам с Кошак поправляют растекшиеся лица, что-то сосредоточенно печатает. На все уходит не больше десяти минут. Кошак подсказывает, что практически закончили, и я облегченно вздыхаю.

Никаких сил уже не хватает.

Слишком утомительно изображать счастливую жену двенадцать часов в сутки.

Попробуй после такого построй свою личную жизнь, ага. Да ко мне на пушечный выстрел никто не подойдет.

— Помню, — вру, как только гимер исчезает, и посылаю красноречивую улыбку.

— Ну ты прости, конечно, но тогда нельзя было и подумать, что о твоей свадьбе вообще никто не узнает.

— Ценности изменились.

— Или супруг запрещает? — хихикает, будто говорит смешную шутку, а сама то и дело стреляет глазками, в ожидании моей реакции.

— Не любит сборищ, — улыбается Олег и поправляет край тонкой белой футболки.

Зрачки Кошак моментально расширяются, а по лицу пролетает волна короткого оргазма. Как не стонет только от удовольствия, пока расслабленно опадает на спинку резного кресла.

Сука.

В панике дергаюсь, но Олег спокойно разминает шею и переплетает наши пальцы. Вселяет уверенность, что все под контролем.

А я, как наивная дура, снова ему верю.

— Да? — брови Кошак лживо летят вверх, а сама она поворачивается к камере. — Выведете для зрителей пока на экран пару снимков, а я спрошу. Олег, вот ты говоришь, что не любишь, так сказать, «сборищ». А сам больше года, да? Выступал с группой под псевдонимом «Хорнет» и, знаешь, глядя на кадры как-то не кажется, что тебе не нравится происходящее.